. Красная Армия потеряла 20,5 тыс. танков (из них 3 тыс. КВ и Т-34), 17,9 тыс. боевых самолетов, 101,1 тыс. орудий и минометов (без учета 50-мм минометов — 60 тыс.). На захваченной врагом территории осталось 4 боекомплекта боеприпасов (для сравнения — общий боевой расход за полгода боевых действий составил 5 б/к) [26].
Странная вещь: источник для подсчета наших потерь (убыли) в людях один — Центральный архив Министерства обороны, а разница между цифрами огромная. Исследователи, особенно те, кто непосредственно работает с первичными архивными документами, обнаруживают многочисленные нестыковки и несуразности в интерпретации данных о потерях в отдельных операциях. Время от времени сведения об этом появляются в печати. Заметим, что монография Б.И. Невзорова была издана под эгидой Института военной истории МО РФ, что симптоматично. Казалось, что первый шаг сделан, что за ним может последовать и второй. Однако в опубликованном в 2004 г. исследовании Института военной истории, носящем многообещающее название «Статистический анализ», авторы согласились с цифрами труда «Россия и Советский Союз в войнах XX века», так и не дав своей оценки степени достоверности немецких данных по количеству взятых в плен под Вязьмой и Брянском. В то же время данные по потерям в киевской стратегической операции, по сравнению с трудом «Россия и Советский Союз в войнах XX века», авторами уточнены — причем в меньшую сторону. Судя по всему, единая позиция по поводу потерь в отдельных операциях «наверху» еще не выработана.
Видимо, поэтому на заседании Ассоциации историков Второй мировой войны 29.12.2005 руководитель авторского коллектива вышеупомянутого труда Г.Ф. Кривошеев в своем выступлении ратовал за публикацию ОФИЦИАЛЬНЫХ цифр потерь в Великой Отечественной войне. На мой вопрос, будут ли уточняться уже опубликованные цифры, он ответил, что нет. Получается, что единственная цель новой публикации уже известных всем цифр потерь состоит в том, чтобы прекратить дальнейшие «спекуляции» на эту тему. После заседания я подарил генерал-полковнику свою книгу «Прохоровка, без грифа секретности», попросив обратить внимание на факты манипулирования в его труде данными ЦАМО [75]. Мне обещали, что на меня «выйдут». Прошел почти год — ни слуху ни духу. Слишком много набралось таких «критиков», чтобы каждому отвечать.
В труде Института военной истории «Военно-исторические очерки» (в частности, в книге 1-й, «Суровые испытания») рассматривались в основном недостаточно исследованные и дискуссионные вопросы, излагались современные взгляды по спорным вопросам. Их издание было, несомненно, значительным прорывом в историографии Великой Отечественной войны. Но, видимо, кому-то показались, что в очерках были сделаны слишком смелые выводы. Ситуацию, сложившуюся в исторической науке после их опубликования, можно охарактеризовать словами незабвенного Владимира Ильича Ленина: «шаг вперед, два шага назад»! По слишком многим вопросам сделаны шаги назад. Иначе и быть не могло: сделанные в Очерках выводы и трактовка некоторых событий противоречили официальной истории войны.