1941. Вяземская катастрофа (Лопуховский) - страница 397

Вяземский поисковик Н.Н. Слесарев

В сентябре 1975 г. я вместе с райвоенкомом Вязьмы полковником М.М. Матвеенко проехал по вероятному маршруту выхода полка из окружения (см. схему 15). Во всех населенных пунктах и отдельных домах я оставлял записки с указанием своих координат. В районе Богдановки местные жители рассказали о бое, о том, как хоронили погибших: Это были не обычные солдаты, не пехота. Все в сапогах, в шерстяных гимнастерках, на петлицах «пушечки». Как потом оказалось, я стоял всего в 300 метрах от захоронения, где покоились останки 11 воинов, которое нашел через пять лет вяземский поисковик Николай Слесарев. Он связался со мной благодаря записке, оставленной директору школы в Гредякино. По одному из найденных медальонов Слесарев нашел сестру погибшего военфельдшера Ступак Ф.М., а она прислала ему фотографию с адресом на обороте снимка: Брестская обл., г. Косово, 120-й артполк, ВУД-3 (взвод управления 3-го дивизиона).

Знакомство со Слесаревым, вскоре перешедшее в дружбу, обернулось неожиданной удачей. До сих пор поиск велся умозрительно, на основе анализа немногих сохранившихся документов и рассказов ветеранов. Теперь ранее сделанные выводы получили убедительное подтверждение. После обнаружения Н. Слесаревым первого, а затем и второго захоронения темпы и масштаб поиска резко возросли. И чем активнее он велся, тем охотнее раскрывала вяземская земля свои тайны. Благодаря Николаю удалось, наконец, выяснить судьбу Знамени полка. По свидетельству бывшего помощника начальника штаба полка старшего лейтенанта Домахина Н.Д., на полотнище Знамени 120-го гап РГК были вытканы слова «47 отдельный тяжелый артдивизион РККА» [378]. По рассказам ветеранов, Знамя было закопано на северном берегу реки Вязьма в 3 км западнее города. Это утверждение всегда вызывало у меня сомнения. Командир и комиссар полка хорошо понимали важность его сохранения и наверняка сделали все возможное, чтобы сохранить его. Тем более что еще ранее, в июне, его удалось спасти в тяжелейших условиях отхода из Белоруссии. Не исключено, что слух о том, что Знамя закопали, был запущен специально. В противном случае об этом знали бы немногие. Некоторые ветераны в то же время утверждали, что его при выходе из окружения нес кто-то из писарей штаба.

В найденном захоронении, кроме останков Ступака, находились останки неизвестного майора (многое говорит, что это был батальонный комиссар Г.А. РУСАКОВ), неизвестного офицера и еще одного медика, опознать которого не удалось, а также рядового Рубцова А.П. и писаря штаба полка младшего сержанта Н.Г. Проселкова. В одном из писем Николай спросил меня, что за шевроны могли быть на военном обмундировании. И только потом выяснилось, что речь шла о какой-то ткани, сложенной в несколько слоев, с остатками золотистого шеврона, найденной им на груди сержанта Проселкова под шинелью. При повторном осмотре предметов, найденных в захоронении уже с моим участием, выяснилось, что ткань от соприкосновения с воздухом вся рассыпалась. Вне всякого сомнения, именно писарю штаба члену партии Н.Г. Проселкову, который до призыва в армию был парторгом шахты, было поручено вынести святыню — Знамя полка. И его сопровождала группа специально назначенных бойцов, с которой, возможно, следовал и комиссар полка. Недалеко от этого места местные жители обнаружили командира, который нес портфель, полный денег в запечатанных пачках (очевидно, часть полковой кассы).