Следить за выражением ее лица, пока зрачки не расширятся от удовольствия, ласкать и поглаживать до тех пор, пока Глэдис не потеряет голову. Все произойдет в постели, в его постели: обнаженная, она скользнет в его объятия, и их разгоряченные тела сольются в экстазе, равного которому ни он, ни она не испытывали прежде.
Принадлежащие Фагерсту апартаменты занимали два этажа. Частный лифт доставил хозяина и гостью в тускло освещенный холл. Слуг не было видно. Все вокруг окутывали тени – черные, бархатные, глубокие. В абсолютном безмолвии Глэдис различала только глухие удары собственного сердца.
Было еще не поздно сказать: «Произошла досадная ошибка» – и потребовать, чтобы ее отвезли домой. Конечно, Фагерст рассердится, ну и что с того?
Он как будто почувствовал ее сомнения. Ладони Мартина легли на плечи. Он развернул Глэдис лицом к себе, и то, что она прочла в его глазах, лишило ее последней способности мыслить здраво.
– Глэдис, – только и сказал он, и она шагнула в его объятия.
Мартин поцеловал ее – грубо и властно, прижимая к себе так, чтобы она ощутила, как напряглось и налилось силой все его существо. Он заставил ее приоткрыть уста, чуть прикусил ее нижнюю губку, затем приласкал ранку языком. Глэдис задрожала, вцепилась в его пиджак, чтобы не упасть.
– Скажи вслух, – снова потребовал Мартин. – Глэдис, скажи, чего ты хочешь.
Ответ читался в ее глазах, но Глэдис облекла-таки его в слова.
– Тебя, – прерывистым шепотом произнесла она. – Тебя, тебя…
Губы Мартина слились с ее губами. С торжествующим криком он подхватил ее на руки и понес вверх по лестнице в темноту.
Спальня оказалась огромной. Матовый лунный свет серебрил кровать, за стеклянной стеной, словно замок в волшебной сказке, огнями переливался город.
Мартин осторожно поставил молодую женщину на ноги. И замер неподвижно. Затем поднял руку и легко коснулся бархатистой щеки. Глэдис закрыла глаза, всем телом потянулась к ласкающим пальцам…
Он нежно провел рукою по пышным волосам.
– Распусти их.
Глэдис послушно взялась за одну из заколок, скреплявших сложную прическу. Отдельные пряди уже выбились на свободу. Молодая женщина неспешно вытаскивала одну заколку за другой, жалея, что не видит при этом выражения лица Мартина: он стоял в тени. И только когда густые, с бронзовым отливом локоны рассыпались по плечам, он шагнул вперед.
– Ты прекрасна, – прошептал он и захватил в ладони блестящих золотисто-каштановых прядей столько, сколько смог удержать, и поднес их к губам. Шелковистые локоны легонько защекотали кожу, разливая благоухание весеннего сада.