– Я не беременна, – прошептала она.
– У вас срок – четыре недели, – сказала доктор Карлтон во второй половине того же дня, глядя на пациентку через широкий стол. Просторный и светлый кабинет, изобилующий цветами и зелеными растениями, располагал к задушевной беседе. – Я очень рада, что в последнюю минуту нашлась возможность принять вас сегодня, – улыбнулась гинеколог. – И я рада, что могу сказать совершенно определенно: вы ждете ребенка.
Ребенка! Ребенка Мартина!
– Со времени нашей последней встречи вы вышли замуж? – Добродушное лицо собеседницы снова озарилось улыбкой. – Или, как это принято в наши дни, решили воспитать дитя в одиночку?
Глэдис облизнула пересохшие губы.
– Я… не замужем.
– А! Вы уж простите меня, если я злоупотреблю правом лечащего врача и дам вам совет: отец вашего малыша должен участвовать в воспитании сына – или дочки – как можно активнее. Знаю: феминистки меня бы четвертовали за подобное заявление, но ребенку нужны оба родителя. Мать и отец! Оба!
С этим не поспоришь, мысленно согласилась с врачом Глэдис.
– Вопросы есть?
– Нет…
– Тогда на сегодня все. – Доктор Карлтон взяла со стола визитку, нацарапала на ней несколько строк и протянула ее пациентке. – Позвоните мне во вторник, и я скажу вам результаты анализов. Впрочем, не думаю, что обнаружится нечто непредвиденное. Вы абсолютно здоровы, моя дорогая. Не вижу причин, почему бы вашему малышу не родиться здоровеньким и крепеньким.
Что-то в лице молодой женщины заставило врача встревожиться. Немного помолчав, она сдвинула очки на самый нос и мягко предположила:
– Разумеется, если у вас другие планы…
– Вы говорите, у меня срок – четыре недели?
– Около того.
– И… и все идет нормально?
– Просто превосходно!
Глэдис опустила взгляд и сцепила руки на коленях.
– Если я сочту нужным… то есть, если бы я…
– У вас много времени на то, чтобы все обдумать, дорогая.
Глэдис кивнула. Как будто я постарела на тысячу лет, обреченно подумала она.
– Спасибо…
Доктор встала, обошла стол и обняла поникшую Глэдис за плечи.
– Я понимаю, как непросто принять решение, – проговорила она. – Если вам захочется побеседовать по душам, вы знаете мой телефон.
Ребенок, размышляла Глэдис, спускаясь в лифте. Плоть от плоти ее. Ее… и Мартина.
Детей полагается зачинать в любви, а не в неистовстве бессмысленной, нелепой страсти. Все эти недели она пыталась выбросить позорный эпизод из головы, но тщетно. В безжалостном свете дня та ночь снова и снова возникала перед ней, и Глэдис с удвоенной силой принималась себя ненавидеть. Но по ночам в серебристом лунном сиянии она грезила о Мартине и просыпалась, ощущая на губах вкус его поцелуев.