– Не городи чепухи! Между нашим браком и тем другим нет ничего общего. Я женился на тебе, потому что… потому что…
– Потому что я забеременела!
– Да! Нет! То есть… – И тут он замолчал. Разумеется, он женился на Глэдис именно поэтому, зачем отрицать? Стал бы он ни с того ни с сего делать предложение малознакомой женщине!
– Избавь меня от объяснений, будь добр! – Голос жены звучал холодно. – Я уже наслышана о твоей порядочности. Ты женился на мне ради ребенка и останешься моим мужем по той же причине. Так?
– Ты права, – проворчал он. – Я останусь твоим мужем, а ты моей женой, до тех пор «пока смерть не разлучит нас», как наставлял нас тот сентиментальный мировой судья.
Он властно притянул Глэдис к себе и поцеловал – так же, как в день решающего объяснения. И впервые после визита в башню над морем, Глэдис не откликнулась. Она вообще ничего не чувствовала: ни страсти, ни гнева…
– Ты моя жена, – повторил Мартин, пристально глядя ей в лицо. – И прибавить к этому нечего.
Глэдис резко высвободилась.
– И я об этом еще не забыла. Незачем напоминать лишний раз!
Она развернулась и стремительно зашагала к дому. Фагерст сжал кулаки. Проклятье! Да что все-таки на нее нашло? Он-то надеялся, что все неприятности уже позади и Глэдис примирилась с неизбежным, но выходит, что нет!
Неужели все это время она притворялась – притворялась в часы любви? Обнимала его, ласкала и целовала, втайне проклиная ненавистный брак? Ведь, если говорить начистоту, он, Мартин Фагерст, добился своего шантажом и угрозами – именно так и не иначе! Он посчитался с ее волей не больше, чем прибрежные рифы – с желаниями гибнущего корабля. Но что с того? Они муж и жена. И пусть принимает это как должное.
Мартин глубоко вздохнул, засунул руки в карманы и постоял еще немного, глядя на море.
Нет, в любви притворство невозможно! Он бы сразу понял, что эти вздохи, этот нежный лепет – обман и ложь. Разумеется, он догадался бы… Или нет?
Глэдис сидела за туалетным столиком в той самой спальне, где впервые ночевала на острове. С тех пор все их упоительные ночи она проводила в постели Мартина – ночи, зачастую плавно переходящие в день!
Молодая женщина до боли сжала серебряную расческу. Руки ее дрожали.
Вот чепуха какая! Да, Мартин уже был женат. И что с того? Она тоже пережила бурный роман и воспринимала свои взаимоотношения с Кевином как брак, даже если сам Кевин думал по-другому. Известие об измене потрясло верную, любящую Глэдис ничуть не меньше, чем если бы она звалась миссис Кевин Хант…
Глэдис со стоном выронила расческу и закрыла лицо руками.