— Спасибо, Шаповалыч, — еще раз поблагодарил я техника самолета. — Моя удача – это и твой успех. Враг у нас общий, и боремся мы против него вместе.
Техник приосанился.
— Вот так-то, дорогой мой друг. А теперь иди отдыхать. Кто знает, сколько придется работать над нашим яшкой после очередного полета.
Шаповалов улыбнулся шутке: меня ведь тоже зовут Яковом, Яшкой. Яшка полетел на яшке, — балагурили порой ребята.
Солнце уже поднялось довольно высоко над горизонтом, разогнало мглистую хмарь, поубавило ярость все ещё не сдававшегося мороза и подкрасило заиндевевшие малахаи деревьев. В такую погоду хорошо поохотиться на зайчишек с ружьем. Тишина. Поскрипывает под лыжами снег. Петляют узорчатые следы, ведут в нехитрый тайничок – овражек, ложбинку, выемку. Но в нынешнюю пору люди охотятся на двуногих зверей. И нет в этой охоте ни прелести, ни романтики. Только злость, только священная ненависть…
На стоянку пришел озабоченный Андреев. Нет ни улыбки на его широком лице, ни добродушия.
— Вылетаем двумя парами, — коротко сообщил он мне. — Ты со мной, Ефтеев с Выдриганом.
Пять тысяч пятьсот метров. На этой высоте Як-1 развивает максимальную скорость. Со снижением идем в заданный район для прикрытия наших войск от бомбардировочной авиации противника. Беспредельная даль, не омраченная ни разрывами зенитных снарядов, ни росчерком трасс гитлеровских самолетов.
Постепенно углубляемся на вражескую территорию, чтобы встретить юнкерсов на дальних подступах к прикрываемому объекту. Солнце осталось в хвосте, и мы периодически делаем отвороты то вправо, то влево, просматривая воздушное пространство. Если бы не перестрелка внизу, можно было подумать, что просто утюжим небо, зря расходуем бензин.
Я даже начал вспоминать безмятежную голубень над кременчугским аэродромом. Там курсантом аэроклуба впервые поднялся над землей на По-2. Там отросли мои крылья. Там впервые ощутил чувство власти над высотой, такой заманчивой, зовущей! Что и говорить, чумазый слесаренок за штурвалом воздушного корабля! Дети рабочих и крестьян штурмуют пятый океан…
Командир эскадрильи резко развернулся в мою сторону, словно заметил атакующего врага. Мне ничего не оставалось делать, как маневрировать, чтобы оказаться у Андреева с противоположной стороны. Пристроившись, тотчас же почувствовал, как вздрогнула машина. Тяга мотора прекратилась. Фонарь кабины покрыла темно-желтая пленка, сквозь которую почти ничего нельзя рассмотреть.
Снаряд! — обожгла мысль. — Но откуда? Кто стрелял? Ни мессеров, ни юнкерсов нет. Неужели зенитки?