— Ну и кто эта маленькая девочка, и любит ли она Иисуса и его Святую Матерь?
— Я Гвенда, подруга Керис.
И с беспокойством посмотрела на дочь хозяина, как будто испугавшись, что это прозвучало дерзко. Та спросила:
— Дева Мария поможет моей маме?
Сесилия приподняла брови.
— Какой прямой вопрос. Вижу, ты настоящая дочь Эдмунда.
— Все за нее молятся, но никто не может помочь.
— А знаешь почему?
— Может, помощи никакой и нет, просто у сильных людей все хорошо, а у слабых — нет.
— Ну-ну, не глупи, — осадил дочь Эдмунд. — Всем известно, что Святая Матерь нам помогает.
— Все нормально, — кивнула ему Сесилия. — Дети — особенно смышленые — всегда задают вопросы. Керис, конечно, святые могут помочь, просто одни молитвы действенны, а другие не очень, понимаешь?
Девочка неохотно кивнула. Нет, ее не убедили и не перехитрили.
— Она должна пойти в нашу школу, — задумчиво произнесла Сесилия.
Монахини содержали школу для девочек из знатных и богатых семейств, а монахи — такую же школу для мальчиков. Отец закряхтел.
— Роза научила девочек буквам. А считать Керис умеет не хуже меня — она мне помогает.
— Ребенок узнает больше. Вы же не хотите, чтобы она всю жизнь вам прислуживала?
— Нечего ей зубрить книжки, — вмешалась Петронилла. — Она быстро выйдет замуж. За обеими женихи в очередь выстроятся. Торговцы, да и рыцари не прочь породниться с нами. Но Керис очень своенравна. Нужно смотреть в оба, чтобы она не бросилась на шею какому-нибудь пропащему бездельнику.
Керис обратила внимание, что Петронилла не беспокоилась о послушной Алисе, которая, вероятно, выйдет замуж за того, кого ей подберут. Сесилия возразила:
— А может, Бог хочет, чтобы Керис послужила ему.
— Двое из нашей семьи стали монахами — мой брат и племянник. Думаю, этого достаточно, — проворчал отец.
Настоятельница посмотрела на девочку и спросила:
— А ты что думаешь? Кем ты хочешь стать — торговкой шерстью, женой рыцаря или монахиней?
Мысль о монашестве приводила Суконщицу в ужас. Целый день выполнять чьи-то приказы. Это все равно что остаться на всю жизнь ребенком, имея матерью Петрониллу. Быть женой рыцаря или кого-нибудь еще — почти так же скверно, потому что жены должны подчиняться мужьям. Помогать отцу, а потом, когда он станет слишком старым, может быть, перенять его дело — лучше всего, но и это ее не прельщало.
— Я ничего такого не хочу.
— А чего же?
Она никому еще не говорила о том, чего хотела, и сама до конца этого не осознавала, но желание вдруг оформилось, и Керис ясно поняла, что это ее судьба.
— Я буду врачом.
Наступила тишина, затем все рассмеялись. Девочка вспыхнула, не понимая, что в этом смешного. Отец пожалел дочь: