Монах и Иеремия помолчали, потом Томас задумчиво бросил:
— Видимо, придется укрепить фундамент.
Иеремия покачал головой:
— Прежде чем поместить под камень новую основу, нужно удалить песок, а тогда фундамент окажется без опоры. Башня просто рухнет.
Лэнгли растерялся:
— И что же делать?
Оба посмотрели на Мерфина. Тот пожал плечами:
— Положить временную крышу над средокрестием, поставить леса и снять башню, камень за камнем. Затем укрепить фундамент.
— То есть заново построить башню?
Именно этого и хотел Фитцджеральд, однако ответил с притворным сожалением:
— Боюсь, что так.
Иначе Томас мог подумать, что вердикт вызван его желанием.
— Аббату Годвину это не понравится, — покачал головой монах.
— Знаю. Но другого выхода я не вижу.
На следующий день Мостник с дочерью выехал из Кингсбриджа. Пока ехали лесом — Лолла на седле впереди, — он напряженно думал о тяжелом разговоре с Керис, понимая, что оказался мелочен. Как глупо, если он хочет вернуть ее любовь. Что с ним такое случилось? Просьба вполне разумна. Почему бы ему не сделать небольшое одолжение женщине, на которой намерен жениться? Но она не говорила, что хочет выйти за него замуж, — все еще оставляла за собой право отказа. Поэтому он и злился. Дочь Эдмунда пользовалась привилегиями невесты, не давая никаких обещаний. С другой стороны, его переживания вполне оправданны. Сколько монахиня еще намерена заставлять его ждать? И сколько он готов ждать? Не хотелось даже думать об этом. И все-таки от него не убудет попытаться уговорить Ральфа перестать издеваться над Вулфриком.
Тенч лежал на самом краю графства, и Мерфину пришлось заночевать в ветреной Вигли. Гвенда и Вулфрик после дождливого лета и второго подряд неурожая сильно похудели. На впалых щеках шрам Вулфрика выделялся заметнее. Оба сына были бледными, чихали, на губах высыпали язвы. Мастер всучил им баранью ногу, небольшой бочонок вина и золотой флорин, соврав, что это от Керис. Отваривая баранину и рассказывая про чинимую несправедливость, Гвенда шипела и плевалась не хуже мяса на вертеле.
— У Перкина уже почти полдеревни! А обрабатывать ее он может только потому, что у него есть Вулфрик, который работает за троих. Так нет же, он хочет еще, а мы должны прозябать!
— Мне очень жаль, что брат до сих пор злится, — буркнул Мерфин.
— Ральф сам тогда напросился, — ответила Гвенда. — Даже леди Филиппа это говорила.
— Старые распри, — философски отозвался Вулфрик.
— Я попытаюсь его уговорить, — пообещал Мостник. — Это маловероятно, но если он ко мне прислушается, чего точно вы от него хотите?