— Хорошо, и что же?
— Прошу провести заседание церковного суда.
— Зачем, Господи?
— Чтобы отменить мой смертный приговор по обвинению в колдовстве, зачем же еще. До тех пор мне трудно будет принять бразды правления. Всякому, кто со мной не согласен, слишком легко ослабить мои позиции, напомнив об этом.
Педантичному архидьякону Ллойду приглянулась эта мысль.
— Хорошо бы раз и навсегда решить этот вопрос, лорд епископ.
— Ну что ж, ладно.
— Спасибо. — Керис испытала радостное облегчение и склонила голову, опасаясь выдать свое торжество. — Я сделаю все возможное, чтобы оправдать почетное звание настоятельницы Кингсбриджа.
— Не теряйте времени, выясняйте поскорее про Годвина. Прежде чем уехать из города, я должен хоть что-то знать.
— Олдермен приходской гильдии — его близкий друг. Если кому-нибудь известно, куда направились братья, так это ему.
— Пожалуйста, скорее.
Настоятельница ушла. Епископ Анри не очень располагает к себе, но, кажется, толковый церковник. Судя по всему, с ним можно работать. Вот бы он оказался из тех, кто принимает решения, исходя из существа дела, а не оглядываясь на союзников. Это будет приятной переменой.
Проходя мимо «Колокола», монахиня захотела поделиться хорошими новостями с Мерфином, но сначала решила все-таки навестить Элфрика. На улице перед «Остролистом» на земле лежал Дункан Красильщик. Его жена Винни сидела тут же на скамейке и плакала. Керис решила, что его избили, но Винни сказала:
— Да он пьяный.
Целительница изумилась:
— Но еще даже не обед!
— Его дядька Питер Красильщик подцепил чуму и испустил дух. Жена и дети Питера тоже умерли. Дункан получил все наследство, а тратит его только на выпивку. Я не знаю, что делать.
— Отведи его домой, — посоветовала Керис. — Я помогу.
Подняв Дункана, женщины почти волоком дотащили того до дома, положили на пол и укрыли одеялом. Винни посетовала:
— Он каждый день надирается. Говорит, что смысла нет работать, так как мы все помрем от чумы. Что мне делать?
Целительница немного подумала.
— Зарой деньги в саду, сейчас же, пока он спит. Когда проснется, скажи, что он все проиграл коробейнику, который уже смылся из города.
— Пожалуй.
Перейдя улицу, монахиня зашла в дом олдермена. Алиса на кухне штопала носки. После ее замужества отношения между сестрами испортились, а то немногое, что их еще связывало, растоптал Элфрик, свидетельствовав против свояченицы на суде. Вынужденная выбирать между сестрой и мужем, Алиса осталась с Элфриком. Керис понимала это, но сестра стала ей чужой. Увидев гостью, та отложила штопку и встала.