— Ты знал, что Годвин с монахами собирается удрать?
Намеревалась застать его врасплох и по удивленному взгляду поняла, что Элфрик ничего не знал.
— Почему?.. Когда?.. А-а, сегодня ночью?
— Ты их не видел?
— Что-то такое слышал.
— Я видел, — заговорил один из каменщиков, оперевшись на лопату. — Как раз возвращался из «Остролиста». Было темно, но они шли с факелами. Аббат верхом, остальные пешком, но с грузом: винные бочонки, круги сыра и что-то еще, не знаю.
Керис уже сообщили, что Годвин опустошил кладовые братьев. Он, правда, не притронулся к сестринским припасам, хранившимся отдельно.
— Когда это было?
— Не очень поздно, в девять-десять.
— Ты говорил с ними?
— Просто пожелал спокойной ночи.
— Как думаешь, куда они направлялись?
Каменщик пожал плечами.
— Братья перешли мост, но я не видел, куда они свернули на перекрестке Висельников.
Керис повернулась к Элфрику:
— Подумай, за последние несколько дней не говорил тебе Годвин чего-нибудь, что, как теперь ясно, могло бы относиться к бегству? Может, упоминал какие-то города — Монмаут, Йорк, Антверпен, Бремен?
— Нет, ничего такого.
Олдермен помрачнел от того, что его не предупредили, и монахиня пришла к выводу, что он говорит правду. Если уж и Элфрик в растерянности, вряд ли настоятель посвятил кого-нибудь в свои намерения. Аббат бежал от чумы и, очевидно, не хотел, чтобы за ним отправился кто-то со смертельной болезнью за плечами. «Уезжай как можно раньше, как можно дальше и надолго», — говорил Мерфин. Беглец может находиться где угодно.
— Если ты что-нибудь о нем услышишь, да о любом монахе, пожалуйста, сообщи мне, — попросила Керис.
Элфрик ничего не ответил. Настоятельница заговорила громче, чтобы ее слышали рабочие:
— Годвин украл всю утварь. — Раздался возмущенный ропот. Люди считали владельцами драгоценной соборной утвари себя. Богатые ремесленники и в самом деле способствовали ее приобретению. — Епископ хочет вернуть ценности. Всякий помогающий вору, даже скрывающий его местонахождение, окажется повинен в святотатстве.
Элфрик совсем растерялся. Он был близок к монаху, и вот его покровитель бежал. Олдермен растерянно пробормотал:
— Может, есть какое-то объяснение…
— Тогда почему аббат ничего никому не сказал? И даже не оставил письма?
Элфрик не находил правдоподобного ответа. Керис поняла, что нужно поговорить с купцами, и чем скорее, тем лучше.
— Созови собрание гильдии, — попросила она зятя, и тут ей пришло в голову, как лучше его убедить. — Епископ требует, чтобы заседание прошло сегодня же, после обеда. Пожалуйста, оповести людей.