В самый напряженный момент наконец появилась группа Эльгарова. И там наш чеченец. Саламбек показал себя настоящим героем. Забрал у всех гранаты и пополз к нападавшим. Эти чеченцы иногда бывают храбрыми до безумия. Наверное, это у них в крови. В общем, он забросал их гранатами, но сам получил тяжелое ранение в живот. Однако человек восемь он уничтожил, это мы видели своими глазами. Эльгаров и Субботин заняли удобные позиции на склоне горы и держались изо всех сил. Я приказал Мише Шевченко обойти нападавших. Он пополз в обход, чтобы отсечь группу нападавших, которые рвались в горы. Вы бы видели, как он героически держался! Я все видел своими глазами. А когда его окружили, подорвал себя и нападавших гранатой. Прямо у меня на глазах. Такой парень был, самый молодой среди нас… Леонид Субботин даже заплакал, увидев, как погиб Шевченко. А потом ранили и его. Но к этому времени нападавшие просто выдохлись. К тому же начало темнеть. Их осталось человек тридцать. У нас были двое убитых, четверо раненых, из которых двое – тяжело. И ни единого шанса выстоять ночью, когда в горах ничего не видно и моджахеды могут просто подняться к нам и перерезать как баранов. Саламбек еще держался; несмотря на ранение в живот, он готов был сражаться. Я перевязал себе руку, Феликс сам перевязал себе ногу. Мы готовились умереть. Непонятно было, почему моджахеды с таким упорством нас атакуют. Ведь их потери были очень серьезными. Но они продолжали безрассудно идти на нас. Хочу обратить ваше внимание, что эти события происходили осенью восемьдесят восьмого, когда уже всем было ясно, что наши войска скоро уйдут из Афганистана. И моджахеды в других местах старались нас не атаковать, давая возможность спокойно эвакуироваться. А здесь – словно с ума сошли.
Горчилин тяжело вздохнул и продолжал:
– Эльгаров спустился ко мне и сообщил, что нам долго не продержаться. Я спросил, что нам делать. С двумя убитыми и двумя тяжелоранеными мы никуда бы не ушли, тем более наша позиция была выгодная. Уже почти стемнело. Я безуспешно пытался вызвать вертолет. Туман начал рассеиваться, мы увидели звезды и полную луну. Почти сразу по рации мне сообщили, что за нами вылетают два вертолета. Настроение у меня сразу поднялось, но тут моджахеды снова пошли в атаку. У меня закончились гранаты и патроны, только камни оставались. И я вспомнил про эти паршивые бриллианты. Нашел сумочку, схватил горсть этих камней и бросил в нападавших. В тот момент я бы отдал их все за коробку патронов или за пару гранат.
Вы бы видели, как блеснули эти камни в лунном свете. Моджахеды сразу прекратили стрелять и выслали парламентария, который довольно сносно говорил по-русски. Он поднялся наверх с белым флагом и крикнул нам, чтобы мы прекратили огонь. Я приказал ребятам не стрелять и подпустить его поближе, чтобы выслушать. В нашем положении нужно было продлить эти переговоры как можно дольше, ведь каждая лишняя минута могла спасти нам жизнь. Вертолеты уже летели за нами, и мне нужно было выиграть время. Парламентарий поднялся к нам и начал говорить. Они предложили нам уйти, забрав своих раненых, и оставить им сумку с бриллиантами. Вот тогда я наконец понял, почему они так упрямо нас атаковали. Этих сволочей волновали не вопросы защиты веры и родины, а драгоценные камни в сумочке скончавшейся женщины. Наверное, напавшие на машину не сразу нашли камни, они не могли поверить, что те были в ее сумочке. Наверное, искали в машине.