Благородные разбойники на морской дороге
Азовское море, … 7146 года от с.м
«Чуден Днепр при тихой погоде». Таки классик был прав, чуден. Особенно если выходишь на водохранилище на яхточке, пусть совсем не роскошной, в тёплой, дружной компании с весёлыми девушками. Никакого сравнения с весенним Азовским морем. Бурным его при ветерке в метров в пять, не назовёшь, но ощущения при перемещении по нему на струге совсем другие. Волны здесь какие-то дурацкие, отошедшая, вроде бы задница, опять побаливать начала. Из-за низкой посадки струга брызги регулярно освежают мой не нуждающийся в подобной процедуре организм. Ноги, если бы не купил в кредит по двойной цене сапоги, давно бы промокли и промёрзли. Сухим дно струга не бывает. Холодно, сыро, зябко и… неспокойно на душе. От себя скрывать не будем, некоторый мандраж от предстоящих морских боёв присутствует. Нервы не железные. Как там Горелик ощущения своей Галки перед первым абордажем описывает? Чёрт, забыл».
Сказать, чтоб Аркадий рвался к славе Моргана и других знаменитых пиратов, так нет. Не рвался совершенно. И не привлекала его возможность вживе услышать знаменитое «Сарынь на кичку!» (надо будет узнать, что это выражение означает).[13] Однако среда обитания диктовала поведение. Трус, пусть даже инженер с гениальными мозгами, среди казаков авторитетом стать не мог. А быть в таком обществе неполноценным — сомнительное удовольствие. Значит, хочешь, не хочешь, необходимо показать себя храбрецом и удачливым командиром. После чего можно будет почивать на лаврах.
«Хмельницкий, руководя восстанием, помнится, в атаку не бегал и от врагов из ружья не отстреливался. И никто его за это трусом не считал. Будем пробиваться в командиры. Быть просто руководителем оружейных проектов здесь не стоит».
При почти северо-восточном попутном ветре струги бойко (по меркам того времени) неслись под парусами к Керченскому проливу. Довольные тем, что не надо мучиться на веслах казаки весело травили байки, весьма ядовито, но незлобиво прохаживались по привычкам и случаям из жизни друг друга. Весьма большой популярностью пользовались рассказы Аркадия о жизни пиратов Карибского моря. Большая их часть ещё не случилась, да и неизвестно, случится ли вообще. Но с реалиями Мэйна даже весьма образованные товарищи наподобие Хмельницкого знакомы не были, так что быть пойманным на вранье попаданец не боялся.
Не с меньшим интересом казаки слушали его прожекты о постройке больших боевых судов, раз уж теперь у них будут порты. Храбрость храбростью, но каждый раз лезть на пушечный огонь, не имея возможность достойно ответить, им надоело. Перспектива самим расстреливать беспомощных осман, наоборот, понравилась. Любопытно, но идею шверта они восприняли легко и, на словах, конечно, оценили. Как и идею расширения парусного вооружения стругов и чаек. В отличие от строителей стругов, объявивших эту его идею дуростью несусветной. Их не устраивало некоторое утяжеление судна при такой переделке, и увеличение осадки. «Не отходя от кассы» он тут же договорился с несколькими казаками о паевом строительстве струга с укладываемой, в случае необходимости, мачтой и опускаемом на шверте килем. Хотя, в этом случае, Аркадий не был уверен, что новое судно можно назвать стругом. Да и правомерно ли именовать килем опускаемую на глубину деталь корпуса? Помимо нескольких путешествий на яхтах по водохранилищу, его морская эрудиция опиралась на романы Сабатини, Горелик и цикл «Грон» Злотникова. Плюс, конечно же, комменты к разнообразным альтернативкам. Самая «морская» из них, «Варяг», к сожалению, ничем здесь помочь не могла. Не тот технологический уровень.