уже заканчивались, расходы же росли и росли. Совсем не копейки стоило производство медных трубок для ракет. Васюринский невольно передёрнул плечами, вспомнив это дьявольское изобретение. Сколько раз он его слышал, столько раз ему хотелось немедленно опорожнить кишки и мочевой пузырь.
«Благодарю тебя, Господи, что дал силы удержаться, сохранить шаровары сухими! Жуть запредельная эти свистелки, ничем, кроме звуков не опасные. А попаданец хренов грозится сделать ракеты поджигающие негасимые пожары, за земляным маслом к гребенцам[17] уже послали. В будущем, ещё и разрушающие любые стены с одного раза обещает. И ведь не врёт, поганец. К чему же мы придём? И сохранится ли честь и доблесть казачья, если врага только издали, не рискуя сами, поражать будем?»
Вопреки самым энергичным протестам Ивана, штурм начался со спектакля. Не сумев ему помешать, он принципиально устроился в это утро на осадных позициях севернее Азова, чтоб глаза этого стыдного (с его точки зрения) действа не видели. Но не слышать пушечной и ружейной пальбы поднятой сначала в море, потом на реке, не мог. Морщась, вздыхая, бормоча себе под нос что-то явно осудительное, он командовал последними приготовлениями к штурму с северной стороны.
* * *
Когда Аркадий начал агитировать штурмовать Азов с речной стороны, на него посмотрели как на несмышлёныша. Стены были здесь самые высокие, что-то около двадцати метров, пушек на них стояло больше всего. Учитывая, что подкоп там был невозможен, и турки и казаки считали штурм там невозможным. Аркадий предложил перехитрить врага. Разыграть перед его глазами спектакль, вынудив самим открыть речные ворота. После долгих, местами скандальных споров, его предложение было принято.
* * *
Рано утором, со стороны моря до крепости дошла и была услышана далёкая канонада, постепенно усиливающаяся и приближающаяся. Немного времени спустя, с самой южной башни рассмотрели ведущие с казачьими стругами бой галеры. Где-то через час, бой, причём куда более подробно, стало можно рассмотреть и с южной стены. И увиденное сменило радость в их сердцах, на тревогу. Такая долгожданная помощь, никак не могла пробиться сквозь заслон казачьих судёнышек. Нет, галеры двигались к Азову, причём шли они на полном ходу, но их становилось всё меньше и меньше. То и дело казакам удавалось ворваться на палубу очередной галеры и, после ожесточённого боя, конечно, они её захватывали. К крепости смогли прорваться всего три галеры.
На шедшую сзади, казаки таки смогли ворваться уже в пределах достижимости самых дальнобойных пушек. Но как стрелять туда, где братья по вере бьются с лютыми врагами? Пушкари и не стреляли, стискивая от бессилия кулаки. Янычары на атакованной галере не сдавались, несмотря на безнадёжность положения, что дало возможность двум другим галерам оторваться от погони и приткнуться к берегу у самых речных ворот. Видя, что казаки всё ещё не могут сломить сопротивления героев с третьей галеры, сердар Ибрагим-бек приказал приоткрыть ворота, пустить, сумевших прорваться к Азову янычар и матросов в крепость. Они наверняка несли важные вести, да и в случае вражеского штурма, полторы сотни воинов на стенах лишними не будут.