Какая-нибудь кисейная барышня упала бы в обморок только от вида красно-синих ног Аркадия. С многочисленными потёками крови, синяками, ссадинами, кое-где очень глубокими. К счастью, таковых поблизости не наблюдалось, а и самого Аркадия, и его нового приятеля, вид ран или ушибов, даже на собственном теле, давно испугать не мог. Казак тихо, невнятно, ругнулся себе под нос.
— Постой-ка. Нужно тебя полечить, чтоб нагноения в ранах не было.
Пока Иван рылся в своём вьюке, Аркадий проверил состояние всего, что прикрывали его плавки. Тьфу-тьфу, никакого существенного урона (синяк во всю задницу — не в счёт) он не понёс.
«Первая приятная новость за весь день! — решил несчастный, но в данный момент, немного счастливый, попаданец. — Эх, знать бы про перенос, антибиотиков прихватил бы. Обидно будет сдохнуть от заражения крови. Да и не только антибиотиков».
Иван тем временем достал какой-то кисет и предложил прогуляться к ручью, возле которого они остановились. Где сноровисто обмыл Аркадию ноги, не обращая внимания на его шипение. А потом втёр в кожу, или, местами, мясо, какой-то, пахнущий травами порошок. Сказать, чтоб процедура была непереносимой, Аркадий не мог, приходилось и более сильную боль терпеть, но лучше в психологическом плане, ему не стало. Да и доверия к средневековым лечебным средствам у него не было.
Сделав нужное и важное дело, казак отступил назад, так сказать, полюбоваться делом рук своих. Судя по хмыканью, картина его не впечатлила.
— Господь не выдаст, свинья не съест. Может и обойдётся без нагноения. А вот штаны тебе надо сменить, твои и узки слишком на раны незажившие натягивать, и вид имеют стыдный. Дам тебе свои запасные. Да и рубаха твоя в клочья подралась, надо менять. А вот жупана запасного, извини, нет.
— За штаны спасибо. Рубаха у меня в сумке есть. А жупана мне и не надо. У меня есть в сумке джинсовка, ну, нечто вроде жупана, только короткого. А какой ныне год? От рождества Христова, — сразу уточнил он, вспомнив, что в России до Петра отсчёт вели от сотворения мира.
— Одна тысяча шестьсот тридцать седьмой.
Аркадий мотнул головой, благодаря за ответ. Его догадки подтвердились. Семнадцатый век. А тридцать седьмой год (а как звучит, тридцать седьмой год!), давал простор для предсказаний на ближайшее будущее.
«Но вспоминать исторические факты буду потом. Сначала определюсь с тем, что у меня есть».
Снимая рубашку, точнее, её ошмётки, по привычке лапнул карман. Шикарный (и дорогущий, кстати) «Паркер» приказал долго жить. Не перенёс кавалерийских упражнений хозяина. Широко размахнулся, собираясь выбросить обломки, однако в последний момент, удержался. Нету в этом «здесь» таких штуковин, следовательно, в будущем, могут пригодиться и обломки. Аккуратно замотал обломки в обрывок от рубашки и сунул в сумку.