Помахав хорошенько ногами, руками и саблями, помучив себя силовыми упражнениями и растяжкой, побежал на реку, умыться и посмотреть на своих оглоедов. Вчера их увлечение подводным плаванием выглядело очень серьёзным, но молодым свойственно быстро увлекаться и легко остывать. Пластунам, идеально подходившим на роль диверсионных отрядов, соорудить хорошие долговечные ласты пока не удавалось, вдруг удастся молодёжи? Пробегая мимо виселицы у ворот города, Аркадий вынужден был задержать дыхание. Её вчера «украсили» двумя бывшими галерниками вздумавшими поинтересоваться имуществом казацкого дома в отсутствии хозяина. Точнее, «любопытных» было четверо, но внезапно вернувшийся домой казак одного из воров зарубил, а двум прострелил ноги. Убежать смог только стоявший на шухере. Подстреленных же ждал скорый суд с немедленным исполнением приговора. Казацкое право не отличалось разнообразием наказаний. За несерьёзное преступление могли выпороть, но чаще всего, даже воришек, вешали. Аркадий напомнил себе, что надо поговорить с Осипом Петровым о комплексном решении проблемы бывших галерников.
То, что работа в исследовательском центре кипела вовсю, видно было издали. Ребята к изобретению ласт не остыли, но сделать что-нибудь путное не сподобились. Джуры, не забывая о необходимости охранять доверенные им объекты (ничего, что сейчас это пустые сараи и навесы, потом здесь будут важные для всего войска боеприпасы), старательно мастерили себе ласты. Ожесточённая конкуренция не вылилась в попытки делать что-то тайком, уж очень трудным оказалось для юных джур задание, они понимали, что в одиночку его выполнить тяжело. Аркадий искупался в Доне, пообщался с джурами минут двадцать и отправился, как на каторгу, на атаманское совещание.
У дома, ранее принадлежавшего паше Азова, а теперь занятого его станичным (точнее было бы, городским) атаманом Осипом Петровым, где должно было состояться это мероприятие, попаданца перехватил Богдан Хмельницкий. Он накинулся на Аркадия с упрёками в не поставке обещанных его войску ракет. Возмущение кошевого атамана всех сичевиков, возглавлявшего самый большой из действовавших в это время казацких таборов, было справедливым и обоснованным. Участвуя во внитритатарской заварушке, он значительно облегчал свободу манёвра для всех остальных казацких таборов. Вырвись татарские чамбулы из Крыма, казакам было бы не до завоеваний на Кавказе. Дай бог свои поселения обронить, хотя бы основные.
Пришлось попаданцу юлить и оправдываться в стиле: «Я — не я, и лошадь не моя…». Хотя часть вины, безусловно, лежала и на нём. Говорят: «Своя рубашка — ближе к телу». Вот и Аркадий, участвуя в планировании военных действий, вместе с другими атаманами воевавшими на Кавказе, донскими и запорожскими, забывал о таборе Хмельницкого. А у Богдана Зиновия накапливались проблемы, которые он не в силах был разрешить без помощи оружием и боеприпасами. Его союзник Инайет Гирей огнестрельного оружия имел очень мало, поделиться порохом не мог. Соперник Инайета Исмаил Гирей, опираясь на постоянную подпитку из Стамбула, мог вести партизанскую войну сколь угодно долго. А запорожцам уже не хватало пороха, приходилось его экономить.