Потому и пресмыкаемся, но в меру. Нас тоже блюсти надо. Не пальцем деланы, суры изучали, на нарах лежали.
Красные фонари: шелк и бумага, тонкие рисунки, иероглифы.
Встречают. Киваем – снисходительно, мол, ша, креветки, я здесь купаюсь. Не мы, но я. Уяснили?
Уяснили, кланяются, лепечут – хорошие, правильные гейши. Спецзаказ как-никак, без ерунды, но с наколками – драконы на причинных местах, очень эротично, очень. Но под кимоно не видно. А жаль, ага, очень жаль. Главное, от профсоюза юдзе никаких нареканий и быть не может: все – уровень! – чинно, прилично. Ну-у, почти прилично.
– Сначала пусть ноги раздвинут, а потом и голоса послушаем? – Василий Петрович смеются: хи-хи-хи, ха-ха-ха. И я смеюсь. А чего не посмеяться? Шутка хоть и добротно бородата и пылью рассыпалась, такая древняя, но… смеюсь: ха-ха-ха, хи-хи-хи!
– Конечно, конечно, Василий Петрович! Сорок восемь поз! Каждая девочка знает, каждая умеет!
– Поживем – увидим.
Юная кидо ласкает струны обтянутого собачьей кожей сямисена. Музыка нежна, как лепесток лотоса, прожеванный мясорубкой. Для юной кидо искусство-гей неотделимо от самой жизни. Впрочем, так изначально и задумывалось – по высшему разряду. Черный лак деревянных гэта… кажется, сейчас малышка улыбнется: «Счет отправьте мне домой», и, веселая и беззаботная, побежит мыть ручки перед осяка: чашки ждут, сакэ уж стынет.
Почему кажется? Так и есть! Уверенно: побежит-побежит! С низкого старта, но не сегодня. Ведь почетная миссия: она же в воротах, гостей встречает-принимает.
– Прошу!
– Не проси, не бойся и не верь… – по привычке, рефлекторно бурчит Василий Петрович Заповеди. – Не проси… Мальчишка… Я помню, под конвоем оправлялись: полчаса утром, полчаса вечером – дважды в день, и больше не проси. И не просили! Бегом, конвоиры на подарочки не скупятся, овчарки поводки рвут, слюной захлебываются… А ты, малец, небось даже параши не застал? Сразу на канализацию попал?
– Ага, Василий Петрович, сразу.
Свирепость тигра. Ненависть обманутой пантеры. Василий Петрович хватают ближайшую кошечку-нэко за локоть и швыряют спиной на бамбуковую циновку:
– Что ты мне шлюшек-дзеро подсовываешь?! Чайный домик?! Я сказал: в баню! Хочу в баню!!!
* * *
Василий Петрович предпочитают портер, а все равно какой. И копченого угря. А мы любим светленькое, «Туборг», холодненькое. И крабовые палочки. И копченого угря, чтоб Василию Петровичу не скучно одному трапезничать.
Василий Петрович молодца-бойца: перчик торчком сразу, без задержек и дополнительной стимуляции. Скоренько засеменил к моей зайке-секретарше. Старый ловелас – полотенце содрал, нагнул девочку рачком, шлепнул по попке, погладил бока – и засадил без предисловий. Да так, что у маленькой слезы брызнули и тушь поплыла.