— Мисс Купер? Я ждал помощника окружного прокурора Дэшфер.
— А я ждала судью Хейса, Ваша Честь. — Мы оба выдавили по улыбке.
Похоже, судья был удручен не меньше моего. Я ошибочно положилась на предварительное расписание стороны обвинения и не учла замен на праздники. Вместо Роджера Хейса, одного из умнейших и чутких юристов, ко мне направили Бентли Векстера.
Да уж, Тине придется труднее, чем я предполагала: этот судья не силен в терпении и понимании.
Моим противником был молодой адвокат из Общества бесплатной юридической помощи. В первый раз он встретился с клиентом всего несколько минут назад, когда приехал в больницу. Они совещались, а мы ждали, когда в комнату войдет Сэнди Хэррон.
— Обвинение готово приступить?
— Да, Ваша Честь.
— Пригласите вашего первого свидетеля. — Судья поднес обвинительный акт к самому носу и, приподняв очки, прочитал печатный текст.
— Я хотела бы подать ходатайство до начала слушания.
Судья водворил очки на место и встретил мои слова хмурым взглядом.
— Мы и так потратили здесь полдня, пока вы готовили свидетельницу. Что у вас еще?
Я пустилась в описание состояния Тины, и физического и психического, а она и доктор Хэррон ждали в коридоре.
— Я ходатайствую о разрешении врачу потерпевшей появиться с ней в зале суда и при необходимости служить посредником во время дачи показаний.
— Протестую, Ваша Честь.
— Подождите минутку, мистер Ширкер. А что, эта женщина не говорит по-английски? Какой переводчик вам нужен? Моему секретарю не говорили, что мы…
— Я говорю не о переводчике с иностранного языка, сэр. — Я вновь изложила характер трудностей Тины и объяснила ее отношения с доктором Хэррон.
— Протестую.
— На каких основаниях, адвокат? — Судья явно понятия не имел, что ему делать с моей необычной просьбой, и надеялся, что адвокат зашиты предоставит ему юридическое основание, которое сделает задачу Тины еще труднее.
Но у мистера Ширкера не оказалось ничего, кроме инстинктивного чувства и дрожи в коленях.
— Э-э-э… м-м-м… надлежащая правовая процедура, Ваша Честь.
— Он прав, мисс Купер. Вы просите меня сделать очень специфический шаг.
— Его необычность не означает, что он не имеет действительной цели в судопроизводстве. Наши суды должны быть доступны каждому. Тот факт, что эта свидетельница страдает тяжелым расстройством, не является основанием для лишения ее права…
Судья вытянул руку, приказывая мне замолчать. Потом опустил ее и ткнул пальцем в стенографистку:
— Это не для протокола, ясно?
Я поднялась, чтобы выразить протест. Особенно вредным Векстер бывал, когда мог подчистить официальный язык своих слушаний. Его палец снова указал на меня, запрещая перебивать.