– Но при чем тут ты! – влезла наконец я в его грустный монолог отвергнутого сыночка. – Ладно бы, если бы это был твой папа. Как он, кстати, все это перенес?
– Ужасно. Он ходит бледный и постоянно повторяет, что хочет, чтобы она была счастлива. Ой, Надя, ты не представляешь, как мне тяжело, – вздохнул Стас.
Я прикрыла глаза и вздохнула. Ну почему Стасу тяжело? И что эти мужики о себе возомнили? Его мама вышла замуж, ну что тут такого?!
– Но если это перенес твой отец, почему ты не можешь этого перенести? – спросила я.
– Потому что отец страдает в тишине своего дома, окруженный своей обожаемой библиотекой и оригиналом Кандинского в холле. А я – я должен отдать этому проходимцу свою квартиру! – выпалил неожиданно Стас.
Я оторопела.
– Квартиру? Почему?
– Не важно, – моментально скуксился он. – Я не хочу тебя грузить еще и этим. Это моя проблема, и я ее решу.
– Но я тоже могу что-то сказать, посоветовать. В конце концов, просто посочувствовать, – расстроилась я. Ведь именно этого нам с ним никогда не хватало – умения доверять друг другу, делиться своими радостями и проблемами.
– Мне не надо сочувствия, – огрызнулся Стас.
– Да, тебе вообще ничего не надо. И все-таки, как видишь, я здесь. Потому что мне надо. Мне много чего надо. Например, чтобы моя дочь была счастлива. Чтобы войны не было, чтобы кризис кончился, чтобы Лужков построил нам в Бутове новую развязку… Чтобы ты меня не бросил, потому что без тебя мне очень плохо и хочется плакать по ночам. Почти каждую ночь. А еще, чтобы не было инфляции и чтобы в «Меге» объявили распродажу, да так, чтобы не какие-то жалкие двадцать процентов, а все семьдесят…
– Надя, – тихо позвал меня Стас.
Однако меня несло.
– Чтобы я не пошла работать кассиром, но за это отдельное спасибо тебе, потому что я теперь – секретарь твоего друга, что не может не радовать…
– Надя! – сказал Стас уже гораздо громче.
– Что?
– Ты что, правда плачешь по ночам?
– Почти каждую ночь. И не потому, что ты такой сказочный, а потому, что мне просто нужно сильно, очень сильно прижаться к твоей груди. Если уж этого недостаточно, чтобы просто поговорить со мной, рассказать про свои проблемы – то что вообще нужно? Что вам – мужикам – вообще нужно? – возмутилась я. Вырвала у него из рук коньяк и сделала необоснованно большой глоток.
Стас смотрел на меня молча, но глаза его вдруг потемнели. Он вынул у меня из руки бутылку, поставил ее на землю, приподнял меня (благо, что приподнимать почти нечего) и посадил к себе на колени. Потом обнял и прижал к себе так, что мне стало трудно дышать.