— Я и представить себе не могла, что когда-нибудь пересеку Атлантику, — сказала она, глядя на океан с такой радостью и волнением во взоре, что мистер Робинсон невольно улыбнулся. — У меня были совсем иные виды на будущее. В Антверпене мне жилось очень плохо. А сегодня утром я проснулась в таком… приподнятом настроении. Началась новая жизнь. Я давно уже не была так счастлива, как сейчас, сидя здесь.
— Я родился в Америке, — произнес мистер Робинсон, который все же предпочел бы уйти в каюту. — И с радостью возвращаюсь на родину.
— Правда? Но у вас почти не слышно акцента.
— Просто я много лет прожил в Лондоне. Видимо, похоронил свой акцент где-то там. В первый раз поездка не очень мне понравилась, да и теперь я от нее не в восторге.
— Значит, вы останетесь в Канаде? И больше никогда не вернетесь обратно?
— В Канаде или в Соединенных Штатах. Да, я никогда не вернусь в Европу или Англию. Ненавижу Англию. Ненавижу ее народ. Я не нашел там ничего, кроме… горя.
Марта нахмурилась: он говорил со злостью, и его манера слегка ее встревожила.
— Знаете, что сегодня могло бы произойти? — сказала она, желая сменить тему.
— Могло бы произойти? — переспросил он, удивившись сослагательному наклонению.
— Сегодня я могла бы выйти замуж, — ответила она, вздохнув.
Мистер Робинсон промолчал. Он догадывался, что Марта Хейз многое до сих пор скрывала, но не хотел задавать ей никаких личных вопросов, пока она не будет готова сама на них ответить.
— Я рассказывала вам о своем друге мистере Брильте? — спросила она. Он кивнул, припоминая пару беглых замечаний. — Мы с мистером Брильтом познакомились примерно полтора года назад. Он работал учителем в Антверпене — очень интеллигентный мужчина. Меня поразили его знания по истории и литературе. О чем он только не рассказывал мне, с какими только книгами не знакомил! Ах, мистер Робинсон, по-моему, этот человек прочитал все, что было когда-либо написано. От римских историков до средневековых поэтов, от драматургов Возрождения до новейших романистов. Даже европейские романы в оригинале. Понимаете, он умел говорить на шести языках. Выдающийся человек. И я готова признать, что он обогатил мой кругозор массой различных возможностей. Конечно, его нельзя назвать писаным красавцем, но в нем было что-то другое. Магическое. Настолько интеллигентное, что этим трудно не восхищаться.
— Людям нравится притворяться влюбленными, — высказался мистер Робинсон, — хотя на самом деле никакой любви не существует. Все мы просто используем друг друга в своих целях. Вы не согласны?