— Они не побьют нам стекла? — забеспокоился Ярик, отодвинул штору и попытался разглядеть что-нибудь в кромешной тьме за окном.
— Не посмеют, — спокойно отозвался Михалыч.
Ярик в этот момент резко отпрянул от окна: с другой стороны к стеклу на миг прильнула ухмыляющаяся жуткая рожа с раззявленным щербатым ртом, с черными обводами вокруг выпученных глаз, обрамленная торчащими пучками волос.
Ярослав поспешно задернул шторы:
— Зараза! Они что, по стенам лазают? Здесь же второй этаж. Мне бы твои нервы, Михалыч. Не пойму, с какой стати они должны тебя бояться. Кое-что ты, конечно, умеешь, но неизвестно, сколько их. Судя по звукам, орудует целая шайка хулиганской нечисти. Хорошо, что у Васи есть ружье. В доме я тоже слышу какой-то шум.
Словно в подтверждение его слов в зале задребезжал рояль — так, будто кто-то прыгал на клавиатуре.
Максим рванулся с места: это было выше его сил.
— Они испортят Стейнвей, гады! — Он подбежал к двери.
— Стой! — Михалыч схватил его за руку. — Подожди, я сам схожу. Сейчас прогоню их, а завтра рояль передвинем сюда. Не переживай.
Он вышел, захлопнув за собой дверь. Через секунду из залы донесся визг, запахло чем-то паленым; топот, вой, скрежет — и все стихло.
Михалыч вернулся, оглядел себя, стряхнул со штанов какие-то пылинки.
— Погань мелкая, — проворчал он. — До утра к роялю не сунутся. Это он специально всякий сброд подсылает, прощупывает, не знает пока, с кем имеет дело.
— Ты о ком, Михалыч? — спросил Максим.
— Да так, мысли вслух, не обращай внимания. Лучше пусть Леонид Ефимыч продолжит прерванный рассказ, это поможет нам скоротать время, пока шушера не расползется по своим норам, а то развели бедлам — не заснуть.
В комнате имелся большой камин с решеткой. В нем были сложены горкой березовые поленья, как видно, впрок: летом камин не разжигали. Но теперь всем неудержимо захотелось, чтобы в комнате играли отблески веселого пламени; ненастье и враждебное окружение к тому располагали. Василий взялся разжечь камин, остальные подсели поближе к огню и приготовились слушать следующую часть повествования Веренского.
* * *
— Итак, после встречи с таинственным Себом я отправился домой, и по дороге все люди, которые попадались навстречу, казались мне смешными и ничтожными. Многих я знал, за исключением туристов, но среди местных почти все были знакомыми, приятелями, нередко собутыльниками; так обычно и бывает в маленьком городишке. В тот день я проходил мимо, не здороваясь, презрение и заносчивость переполняли меня, я был велик, а они мелки; я вознесся неизмеримо высоко, а они были копошащимися насекомыми, занятыми проблемами своего никчемного существования.