Кассандра и Гейб ахнули.
– Бабуля, зачем ты здесь? – воскликнул Гейб, а Кассандра испуганно нырнула в воду.
– Я же сказала, мне нужно сделать признание, – нахмурилась Эмма, втискиваясь в крохотную ванную. – И сделать его мне очень непросто.
Гейб и Кассандра молча смотрели на нее.
– Итак, – сказала Эмма, решив быть краткой, – я тоже солгала. Я не умираю. – Она вздохнула. – Гейб, мне просто очень хотелось увидеть твою невесту. А теперь твоя мать в совершенной ярости, ибо сегодня, когда ты исчез из дома, мне пришлось признаться в том, что я обманула тебя, придумав неизлечимую болезнь, поэтому ты с перепугу согласился жениться, а потом в панике сбежал, бросив бедняжку Кассандру.
Гейб закрыл глаза и пятерней сгреб волосы с лица, стараясь переварить сообщение.
– Просто неслыханно! – наконец взорвался он. – И ты сказала родителям, что наша свадьба – обман?
– Я не была до конца в этом уверена, – ответила Эмма, – так что оставила свои подозрения при себе.
– Слава Богу. Свадьба состоится.
– Нет. Я именно затем и пришла сюда, – скромно потупив глаза, проговорила Эмма. – Сказать Кассандре, что в этом нет необходимости. Все встало на свои места, и ни к чему дальше увязать в этом деле.
– А разве то, что я люблю Гейба, недостаточно, чтобы выйти за него замуж? – тихо спросила Кассандра.
Эмма изумленно открыла рот, но у Гейба загорелись глаза.
– По-моему, большего и желать нельзя.
– Слава Богу, – услышала Кассандра голос своей матери, и в то же время раздался изумленный возглас Лоретты:
– Эмма, сколько народу собралось у меня в спальне!
Эмма подмигнула.
– Не беспокойся. Только ближайшие родственники. Итак, ждем вас внизу без четверти двенадцать.
Два ряда белых свечей, окруженных белыми розами и остролистом, образовывали проход, по которому Кассандру ее отец должен был подвести к Гейбу. В, дальнем конце освещенной свечами, усыпанной цветами гостиной стоял Гейб, а перед ним – взъерошенный священник, которого, казалось, так поспешно вытащили из дома, что он не успел причесаться.
Слева от них, одетые в самые прекрасные наряды, которые когда-либо доводилось видеть Кассандре, сидели Лоретта и Сэм. Справа, в розовом платье, одолженном у Лоретты, сидела Джинджер, украдкой смахивающая слезы. А рядом с Джинджер, как всегда бросая вызов условностям, сидела Эмма с Кэнди на коленях.
Но Кассандра видела одного только Гейба. И не потому, что в черном смокинге он был неотразим, а потому, что он любит ее. Эта новость была такой ошеломляющей, что молодая женщина не могла перестать думать о ней, наслаждаться ею. Музыка слов Гейба, высказавшего свою любовь и желание взять ее в жены, звучала в голове Кассандры, опьяняя, окрыляя, бесследно разогнав тревоги последних дней.