— Вы были в Версале, мисс Мэлсби?
— Да, нас возили туда несколько раз, — Карина задумчиво улыбнулась. — Очень красивое место…
— А как вам вообще Париж?
— Я нечасто бывала в городе, мы в основном жили в школе.
— Хм… Я тоже пару раз ездил туда. Весёлый город, хочу заметить.
— Согласна.
Джон мельком глянул на Карину, на её лице блуждала ироничная усмешка.
— И как ты планируешь дальше жить?
— Развлекаться в своё удовольствие, — она пожала плечами.
— И ты никогда не хотела выйти замуж, иметь семью, Карина?
— Помилуй бог, зачем?! — рассмеялась девушка. — Связать свою жизнь с одним человеком, когда я могу иметь в своём распоряжении множество мужчин? Милорд, я не такая глупая.
— А дети? Вдруг у тебя появится ребёнок?
— Ну и что, я буду любить его не меньше, чем любая другая мать.
— А его отец?
— Мне абсолютно всё равно, кем бы он ни был, хоть наследным принцем, — Карина презрительно хмыкнула. — Ребёнок будет носить моё имя, и будет принадлежать только мне, и никому больше.
— И тебе никогда не хотелось любить?
— Джон, а разве любовь что-то приносит? — негромко спросила Кэрри, взглянув на него. — Ты встречаешься со многими женщинами, спишь с ними, но ты их не любишь. В лучшем случае, они тебе нравятся, тебе приятно проводить с ними время. Отсутствие любви как-то мешает тебе жить, а?
— Да нет, в общем-то.
— И мне тоже, — невозмутимо ответила девушка. — Мне любовь не нужна.
Их окружала тишина, Карина и Уолтон заехали в самую дальнюю и безлюдную часть парка. Кэрри соскользнула на землю, поправила юбки, и неторопливо направилась к ближайшему дереву.
— Карина, подожди! — Джон поспешил за ней.
— О! Кажется, у меня шнурок развязался, — она резко повернулась к Уолтону, глядя на него широко раскрытыми невинными глазами, но в их глубине плясал огонь.
Джон медленно присел, обхватив ладонями изящную ножку: естественно, шнурок и не думал развязываться. Джон дёрнул за кончик шнурка и снял с тонкой лодыжки кожаный ботиночек, лаская пальцами маленькую ступню, поднимаясь всё выше… Карина прислонилась спиной к дереву, зажмурившись, и чуть ли не мурлыча — прикосновения Джона возбуждали её, дыхание девушки участилось. Меж тем Уолтон добрался до подвязки.
— Этот чёртов чулок чрезвычайно мешает мне, — пробормотал он охрипшим голосом, стягивая тонкий шёлк.
Она прикусила губку, чулок, скользя по ноге, вызвал сладкую дрожь во всём теле. Губы Джона коснулись шелковистой тёплой кожи, слабо пахнущей сандалом, Кэрри резко выдохнула, на её лице промелькнула улыбка. "Ох, Джон, что я сейчас сделаю…"
— Милорд, прошу извинить, но тётя, наверное, уже вернулась домой, — она проворно опустила юбки и отошла в сторонку, чтобы снова надеть ботиночек.