Филипп приехал, отчаянно крутя педалями. Увидев Маттиа, он резко остановился и с удивлением уставился на него. Жена Альберто взяла сына на руки, сняв с велосипеда.
— Вот наше маленькое чудовище, — сказала она, щекоча носом щеки ребенка.
Маттиа натянуто улыбнулся. С детьми он всегда чувствовал себя неловко.
— Пойдем туда. Надя уже пришла, — продолжала жена Альберто.
— Надя? — переспросил Маттиа.
Жена Альберто посмотрела на него с недоумением.
— Ну да, Надя. Альберто разве не сказал тебе?
— Нет.
Наступило неловкое молчание. Маттиа не знал никакую Надю. Подумал, что бы это значило, но не рискнул спросить.
— Так или иначе, она там. Идем.
Пока шли в гостиную, Филипп поглядывал на Маттиа из-за плеча матери, засунув пальцы в рот; костяшки на его ручонках блестели от слюны. Маттиа пришлось отвести глаза в сторону. Однажды он следовал вот так же по коридору, только более длинному, за Аличе, но этот коридор был другим. На стенах вместо картин были развешаны каракули Филиппа, повсюду разбросаны его игрушки, весь дом был пропитан каким-то особым домашним запахом, столь непривычным для Маттиа. Он подумал о своей квартире, где так просто было решить задачу — жить или не жить. Он уже пожалел, что согласился на этот ужин.
В гостиной Альберто встретил его теплым рукопожатием. Женщина, сидевшая за столом, поднялась и тоже протянула ему руку.
— Это Надя, — представил ее Альберто. — А это наша будущая медаль Филдса[10].
— Очень приятно, — произнес Маттиа в растерянности.
Надя улыбнулась и потянулась к нему, наверное, чтобы поцеловать в щеку, но не увидев ответного движения, остановилась на полпути.
— Очень приятно, — только и сказала она.
На некоторое время Маттиа целиком погрузился в созерцание крупной сережки, оттягивавшей ее ухо. Позолоченный диск диаметром не меньше пяти сантиметров при каждом движении начинал раскачиваться по сложной траектории, которую Маттиа тут же разделил в уме на три прямоугольные координаты. Размер сережки и ее контраст с чернейшими волосами Нади заставили его подумать о чем-то бесстыдном, почти непристойном, что пугало его и в то же время возбуждало.
Они сели за стол, и Альберто разлил по бокалам красное вино. Первый тост был произнесен за статью, которую они вскоре напишут. Завершив его, Альберто обязал Маттиа объяснить Наде понятными словами, о чем идет речь. Надя ответила робкой улыбкой, которая выдавала совсем другие мысли и даже вынудила Маттиа несколько раз терять нить разговора.
— Это более чем интересно, — сказал Альберто, как всегда бурно жестикулируя. Выписанный его руками эллипс Маттиа отчетливо представил в виде совершенно реальной геометрической фигуры, повисшей в воздухе.