Что касается Иезекииля, то его реакция была схожа с реакцией современного человека: он бросился на землю и потерял дар речи. Из машины понадобилось возвестить о том, что ему ничего не угрожает,, то есть какой-то ободривший его "дух" призвал встать на ноги. Даже больше: "механическая рука" (по нашим современным представлениям) вложила в рот дрожавшего жреца что-то похожее на папирусный свиток, и из купола послышался приказ его съесть. Это нечто очень понравилось Иезекиилю, силы его восстановились, и он понял, что на него возложили особую миссию посредника между богом и людьми.
Так начинается книга пророка Иезекииля, оставляя нас в недоумении: зачем древнему автору понадобились столь сложные технические (именно технические!) описания и сравнения, совсем нетрадиционно связанные с величавым обликом бога, чтобы свести его к закрытому в плексигласовой кабине силуэту пилота современнного вертолета? При этом не ясно, видел ли пророк самого Яхве или он видел кого-нибудь из его ангелов-посланцев, известных евреям еще со времен Авраама. Эта неопределенность делает встречу еще более реалистичной. Спрашивается: не является ли она чем-то отдельно стоящим от представлений о Яхве, чем-то, что не произошло с самим Иезекиилем, а было ему рассказано пастырями, дабы возбудить пламенное воображение просвещенного пленника? Описания небесной машины, по-видимому, были необходимы, чтобы вызвать и у порабощенных израильтян, и у поработителей-вавилонян священный трепет перед возможностями великого и единственного бога, который грозит непокорным: "С неистовой яростью буду править вами!"
Эта ярость совсем реалистично воплотилась в преданиях первосвященника о мгновенном уничтожении городов Содом и Гоморра. (Современник может быстро провести печальную параллель между этим событием и судьбой Хиросимы и Нагасаки.) Библия пытается хотя бы отчасти объяснить это ужасающее божье деяние распутными нравами содомлян. Но это опятьтаки человеческое объяснение в духе священников того времени, которые предпринимали попытки насадить строжайшую общественную мораль. История начинается с появления трех таинственных мужей перед шатром Авраама в долине Мамре. Почему именно трех? На это Авраам и не старался ответить, 1ости, похоже, так поразили его своим видом, что он их обожествил, хотя и в трех лицах. Как раз отсюда и родилось великое недоразумение со "святой троицей": именно это посещение рисуют иконописцы, а не придуманное позднее христианством символическое триединство: Отец - Сын - Дух. Библейский патриарх и приверженец грубого монотеизма не мог назвать сразу трех богами. Но один из них был, несомненно, сам Яхве. Трое поели телячьего мяса в шатре Авраама. Позже "шеф" остался поговорить с гостеприимным монотеистом, а два посланца и исполнителя его воли отправились к Содому.