Кэтрин осторожно вошла, на ощупь нашла кресло и села, Мэгги не вставала с кровати. Ее мысли путались, она никак не могла сосредоточиться на словах своей гостьи. А Кэтрин без умолку болтала, рассказывая о неуклюжих попытках Леонарды понравиться Бертраму и о суровости леди Элизабет по отношению к старшему внуку.
Мэгги время от времени поддакивала, стараясь создать у Кэтрин впечатление, что активно участвует в разговоре. Но мыслями она была очень далеко.
— Вы меня совсем не слушаете, Изабель, — внезапно произнесла Кэтрин с мягким укором.
Мэгги стало стыдно.
— Я немного задумалась, — объяснила она. — В такой темноте трудно сосредоточиться.
— Вас что-то тревожит? — мягко поинтересовалась Кэтрин, но Мэгги почувствовала, что этот вопрос был задан неспроста.
Феноменальное чутье Кэтрин уже не раз поражало ее. На одно мгновение нелепая мысль рассказать обо всем этой понимающей женщине овладела Мэгги. Сколько можно скрываться и лгать? Должен же хоть кто-то знать, что ей безумно страшно и что она уже понесла достойную кару за свое несовершенное пока преступление.
— Я...
Но здравый смысл взял вверх. Какой заботливой и внимательной ни казалась бы Кэтрин Уильяме, она была посторонним человеком, к тому же подругой леди Элизабет. Уже одно это должно настроить ее против Изабель Алмеду, не говоря уже о Мэгги Грин. И девушка покрепче стиснула зубы, чтобы удержать слова признания, рвущиеся на язык.
— Я просто чуть замечталась, — твердо сказала она. — Так романтично сидеть в темноте...
— Романтично? — расхохоталась Кэтрин. — Только не со мной. Если бы на моем месте был какой-нибудь очаровательный молодой человек, то я вполне поняла бы ваше настроение. А так...
Мэгги чуть улыбнулась.
— Да, возможно. Но и Джеймс, и Берти сейчас где-то внизу, исправляют поломку, так что никакой надежды на молодого человека...
Мэгги старалась превратить все в шутку, но получилось все наоборот.
— Кто знает, чем сейчас занимаются Берти и Джеймс, — загадочно произнесла Кэтрин. — Ноя не уверена, что хотела бы видеть кого-нибудь из них сейчас с вами в этой комнате.
Мэгги напряглась. О чем говорит эта женщина? Неужели она о чем-то догадывается? Вполне возможно, что близкая подруга леди Элизабет знает о старинной легенде...
— Почему?
— Симпатия молодых аристократов может принести много неприятностей такой нежной и чувствительной девушке, как вы...
Мэгги мысленно хмыкнула. Чрезвычайно чувствительной. Да у нее шкура как у старого носорога. Хотя, впрочем, в роли Изабель Алмеду она стала гораздо более ранимой, это точно.
— Любовь вообще вещь опасная, — продолжала философствовать Кэтрин. — Она сбивает с толку, заставляет вас терять ориентиры. Все это может быть очень неудобно, особенно для вас, моя маленькая... парижанка.