— Ведь это же для дела. Понадобится — и «хайль Гитлер!» крикнешь, — заметила она.
— Понимаю, все понимаю, — ответил Готовцев. — Но вот люди, наши, советские люди, живущие здесь, не могут этого понять, и объяснить им нельзя. Для них Готовцев — фашистский прихвостень, пособник. Ярлык пособника нацепят, и будет он на шее до самой могилы болтаться.
— Это уж слишком, — возразила Юля. — Придет время, и все объяснится.
— Хм… — усмехнулся Готовцев. — А как же все это объяснится? Не так это просто, как вам кажется. Ведь людей не десяток и не сотня. Целый город…
Ну, хорошо, придут наши. Что вы прикажете делать мне и Степану? Ходить по дворам и докладывать каждому, что мы, дескать, вот какие, а не такие, как вы думали, или выступить на митинге? Или пропечатать наше фото в газетах? Вот оно, какое дело, дорогая… и думать об этом тяжко.
Туманова молчала, не находя, что ответить.
—А в общем будет видно,—и Готовцев встал. — Унывать нечего. Не это главное. Вы есть хотите?
— Не откажусь. С утра во рту, кроме мороженого, ничего не было.
— Что же вы молчите!—с укором произнес Готовцев. — Сейчас я вам закачу такое порционное блюдо, что вы пальчики оближете.
Он вышел.
Юля пощупала рукой койку и подумала: «Не так страшен черт, как его малюют».
Чернопятов и Калюжный сидели в это время в котельной, на топчане, рядом, плечо к плечу.
— Ты понимаешь меня, — проговорил Чернопятов.
— И понимаю и нет, — ответил Калюжный, сопровождая свои слова глубоким вздохом. — Понятно мне, что в нашем положении все может случиться, мы же не в бирюльки играем. И тут я с тобой согласен. Но что я попал под подозрение…
— Ну, а если? — перебил его Чернопятов.
— Плохо. Тогда плохо.
— Вот об этом-то я и толкую, — произнес Чернопятов и обнял друга. — Я сам в это не верю, Митрофан Федорович, понимаешь — не верю, но что из этого?
Калюжный молчал. Воцарилась пауза, а потом вновь заговорил Чернопятов:
— Не будем гадать на кофейной гуще. Лучше примем меры. Давай договоримся так: ты прекращаешь встречи со своими ребятами. Понял? Пока, временно. И предупреди каждого из своей группы, чтобы они поочередно наблюдали за тобой и твоим домом. Ведь нам важно выяснить, ведется за тобой слежка или нет. Если нет — то нам плевать на все. Значит, мы ошиблись и не в тебе дело. Понял?
Калюжный кивнул. С такой мерой он был согласен.
— Нам достаточно для этого день — два, — продолжал Чернопятов. — Как бы осторожны гитлеровцы ни были, следя за тобой, ребята все равно их наколят. Не завтра, так послезавтра. А ты, чтобы сбить их с толку, побольше толкайся среди людей, не имеющих к нам никакого отношения. Останавливай, разговаривай, зайди в гости к кому-либо…