И вновь стало тихо.
Шесть подпольщиков выбежали из чащи к глубокой яме, куда нырнула машина, стараясь заглянуть в нее. Никто из врагов не подавал признаков жизни.
— Похороны по первому разряду, Григорий Афанасьевич! — усмехнулся молодой веснушчатый парень в соломенном капелюхе.
— А ну-ка, сигай сюда, Тимошка, — приказал ему Чернопятов. — Пощупай, как они себя чувствуют. Только осторожно, гляди! Петро! Федор! — обратился он к двум другим. — А вы поищите почту да соберите оружие. Живо!
Трое партизан спрыгнули вниз.
— А их вытаскивать не будем, — проговорил Калюжный, имея в виду убитых гитлеровцев.
Чернопятов усмехнулся.
— Пусть на машине так и едут в свой рай без пересадки…
Большой желтый портфель нетрудно было заметить: конец его торчал из-под тела курьера.
Один из подпольщиков вытащил портфель и бросил его Чернопятову:
— Не это ли?
Чернопятов схватил портфель налету, кинжалом оборвал его крышку, и на землю высыпались газеты, письма и большой пакет из плотной голубой бумаги, прошитый, осургученный и опечатанный.
Строго секретно
ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ.
ИЗ ВЕРХОВНОЙ СТАВКИ.
В случае опасности захвата противником — уничтожить.
Командующему Н-ской бронетанковой армией генерал-лейтенанту
Отто-Фридриху Шторху.
ТОЛЬКО В ЛИЧНЫЕ РУКИ.
Так гласила немецкая надпись на пакете.
— Все, — крикнул Чернопятов. — Соберите бумаги и оружие! Ни одного листика не оставлять!
Трое выбросили наверх из ямы два легких пулемета, пистолеты, автоматы, вылезли и подошли к Чернопятову. Он сидел на корточках и, перебирая письма, читал вслух адреса. Товарищи слушали.
Никто не заметил, как поднялся немецкий лейтенант. Он протянул руку к лежавшему рядом парабеллуму и, уставившись страшными глазами на подпольщиков, схватил пистолет. Сухо щелкнул выстрел.
Тимофей, стоявший ближе всех к яме, покачнулся, взмахнул рукой и упал, не издав ни звука. Пуля угодила ему прямо в затылок.
Лейтенант дико захохотал. Чернопятов вскинул автомат, прогремела короткая очередь…
Подпольщики подбежали к яме: лейтенант лежал, откинувшись на спину. На лице его окаменела гримаса смеха.
Чернопятов повернулся, приподнял Тимофея, но тот валился из рук.
Подпольщики в молчании сняли шапки.
— Эх, растяпы! — в сердцах проговорил Чернопятов, опуская мертвое тело товарища на землю. — Какого хлопца потеряли…
— Да… — глухо уронил Калюжный.
— Засыпайте яму, — махнул рукой Чернопятов. — Пора уходить…
Чернопятов к любой боевой операции — малой или большой, легкой или трудной — подходил всегда одинаково серьезно, вдумчиво, расчетливо. В этом сказывался склад его дисциплинированной натуры. Он заранее пытался учесть все шансы «за» и «против», подсчитать плюсы и минусы, представить, как будут развертываться события.