— Стой! Руки вверх!
Подполковник резко повернулся и опять помчался вверх — там, на чердаке, было теперь его спасение, — а следом за ним устремился, чекист. Почти одновременно они наткнулись на клубок сцепленных в бешеной схватке тел.
— Здесь я… Сергей… Христофорыч… выручайте!.. — услышал Лебедев задыхающийся голос Мирона. Быстро сориентировавшись, заученным ударом рукоятки пистолета по голове, подполковник свалил своего преследователя, а затем несколько раз с силой опустил тяжёлый кулак в середину катающегося клубка. Мирон почувствовал, что руки, державшие его, ослабли, и он, как спущенная тетива, распрямился, вскочил на ноги, бросился вверх по лестнице вслед за удаляющимся топотом ног подполковника. Грудь его теснила боль, перехватывала дыхание, делала ватными руки и ноги, но Мирон все равно, задыхаясь и слабея, продолжал бежать вверх, к спасительному чердаку. Вслед беглецам раздались один за другим несколько выстрелов, брызнула в стороны штукатурка, полетели щепки, зазвенело стекло. Подполковник обернулся и тоже несколько раз наугад выстрелил. Подбежав к железной лестнице, ведущей на чердак, стал торопливо взбираться по ней. Мирон не отставал, к нему постепенно пришло второе дыхание, и он бежал, втянув голову в плечи, словно ожидая, что вот-вот чекистская пуля настигнет его. На чердаке они ринулись к окну. Ударом плеча Мирон высадил раму, и они выбрались на крышу.
Уже совсем рассвело. Низко по земле стлался грузный, выкрашенный утренней зарёй туман. Город, лежавший внизу, досматривал последние, уже некрепкие сны, кое-где в окнах теплился осторожный свет, и совсем по-деревенски перекликались петухи.
Громыхая сапогами по тугому железу крыши, Мирон и подполковник Лебедев, уже вконец запыхавшись, пробежали туда, где виднелся соседний дом. Он был чуть ниже того, на котором находились беглецы, зияющий провал отделял один дом от другого, внизу мертвенно поблёскивали булыжники двора. Они остановились у края крыши, с опаской поглядели вниз и там, в узком колодце двора, увидели бегущих чекистов. Подполковник прикинул расстояние и сказал Мирону:
— Единственное спасение — прыгать!.. Ну!..
— Боюсь, ваше высокоблагородие! Далеко! — И Мирон стал медленно пятиться от края крыши, сердце его внезапно остудила мертвенная жуть. — Нет! Не могу!.. Боюсь!
Подполковник насторожённо оглянулся и ещё решительней, ещё настойчивей повторил:
— Кому говорят, прыгай! — и поднял пистолет. — Ну-у!..
— Го-осподи, помоги! — перекрестился Мирон, с всхлипом набрал в грудь воздуху и, зажмурив глаза, прыгнул. Протрещала черепица, осколки полетели вниз, звонко рассыпались на мостовой, словно кто-то швырнул на булыжники медяки. А Мирон уже легко бежал по не очень — крутой крыше соседнего дома.