Мирон не выдержал, прыснул в кулак, да так и застыл, лишь плечи у него тряслись от смеха.
— Мужицкое, значит, государство? — спросил жёстко и непримиримо полковник Львов. — Мужицкая республика?
— Что-то навроде этого. Государство, республика. Придумаем, какую названку дать. И государство как, и баб. Сами не придумаем — вы поможете. Не бесплатно, нет! За хлеб да за сало будут у нас и учёные, и те, что книжки пишут. Все оправдают, про все напишут. — Ангел снова подошёл к полковнику Львову, поднял на него тяжёлые, похмельные глаза: — Я к чему веду? Если вам все понятно, предлагаю идти ко мне на службу. Поначалу советниками. Без всяких, само собой, прав. А дельными покажетесь, в долю примем. Не обидим, стало быть. Ну?
Полковник Львов насмешливо и брезгливо поморщился и, жёстко посмотрев в глаза атамана, отчеканил:
— А не много ли тебе чести, Ангел, иметь советником полковника русской армии?
— Та-ак… — Ангел зло сощурил глаза и теперь и вовсе стал доходить на белую раскормленную мышь. — Ты ещё что скажи! Напоследок! Как попу перед смертью!.. — Он кинул было руку к раскрытой кобуре.
Сидевший у двери Мирон тоже весь подобрался, выжидающе смотрел то на полковника, то на Ангела.
Остальное произошло в доли секунды.
Кольцов, увидев у Ангела расстёгнутую крышку кобуры, понял, что это единственный шанс попытаться спастись. Резко наклонившись, он выхватил маузер из кобуры. Загремели выстрелы. Ангел, так и не успевший понять, что случилось, схватился за живот, рухнул на землю. В смертной тоске закричал конвоир, в которого Кольцов молниеносно всадил две пули.
Емельянов бросился к упавшему конвоиру, подхватил его обрез и подскочил сбоку к Мирону, который целился в Кольцова. На какое-то мгновение он опередил его, ударив обрезом по голове.
Кольцов понимал, что поле боя должно остаться за ними, иначе — гибель, иначе не добраться до тачанки. И он стрелял. От выстрелов Кольцова и Емельянова повалился Семён, тот самый, что охранял их в амбаре, за ним свалились ещё двое ангеловцев. Но Семён стоял возле подпоручика Карпухи. Падая, он успел выстрелить Карпухе в голову.
— К тачанке, живо! — крикнул Кольцов и первым выбежал на улицу.
Следом за ним бросился полковник Львов, по пути прихватив обрез, который выронил из рук оглушённый Мирон. Дослал в патронник патрон.
Услышав выстрелы, к хате со всех ног неслись трое ангеловцев. Один из них оказался лицом к лицу с Кольцовым.
Емельянов выхватил у упавшего ангеловца винтовку. Другую схватил Сиротин.
В несколько прыжков они достигли тачанки. Полковник столкнул с сиденья щуплого ездового, однако тот с неожиданным упорством и силой стал остервенело цепляться за вожжи. Кольцов с налёта ударил его рукоятью нагана по голове, и тот, отпустив вожжи, свалился с тачанки.