— Ты не сосредоточилась, — сказал ей Шерва, нахмурив лоб.
— Извини… — прошептала Дубэ, но ее мысли витали в другом месте.
Шерва был единственным человеком, с которым она могла быть откровенной, единственным, которому, как она чувствовала, можно было довериться.
— Что случится в ночь новолуния?
Шерва горько улыбнулся:
— Так вот в чем дело? Вот почему ты так рассеянна?
Дубэ сжала кулаки.
— Ты должна узнать от меня, если все это для тебя настолько непереносимо. Выбрось все из головы, забудь об этом. Этот Дом и люди, живущие в нем, даже Тенаар, они — только средства для твоих целей.
Цели. Какие цели? Разве у нее когда-нибудь была цель? И какова она сейчас?
— Но если ты тоже ненавидишь все это, то почему ты находишься здесь? — печально спросила она.
— Потому что у меня есть цель, и нет такого, чего бы я не сделал, чтобы достичь этой цели. Я хочу превзойти свои возможности, стать лучше. Я отправился туда, где шла война, затем я учился у лучших преподавателей, пока не превзошел их настолько, что мог их убить. Когда я стал настолько могущественным, что равных мне здесь не было, я вступил в Гильдию, как дитя смерти. Здесь находятся лучшие, здесь есть люди, с которыми я могу помериться силами. И меня не интересует, какие зверства они совершают. Все это меня не касается, не имеет значения. А ты, Дубэ, ты дрожишь при виде любой повешенной вороны, ты ненавидишь это место. Так зачем же ты здесь?
Дубэ смотрела в пол. Она не знала, что и говорить. То, что сказал Шерва, было за пределами ее понимания и внезапно отдалило ее от него. Он не был фанатиком, но, может быть, он даже хуже.
— Так зачем же?
— Затем чтобы спасти свою жизнь, — вдруг выпалила она.
— Тогда думай только об этом и отбрось все остальное. Значит, ты действительно убеждена в том, что хочешь жить? Так?
Дубэ растерянно посмотрела на него:
— Да…
Шерва улыбнулся ей:
— Сегодня не имеет смысла продолжать. Ты можешь пойти к себе в комнату и подумать.
И он пошел к выходу.
— Но что же произойдет в ночь новолуния?
Но ее голос затерялся в тишине пустой комнаты.
Новолуние наступило слишком быстро.
— Сегодня мы молимся большую часть дня, вся работа приостановлена, в том числе и наши уроки, — сказала Рекла в трапезной.
Дубэ перемешивала молоко в чашке: ей вовсе не хотелось пить.
— Это случится сегодня вечером?
— Да.
День тянулся медленно, и Дубэ все время чувствовала себя погруженной в транс.
Утро они провели в храме — молились. Юноша, которого она встретила вечером, в день возвращения, исчез. Кто знает — был ли он принят в качестве просителя или изгнан? На лавках сидело множество людей, одетых в черное, закутанных в плащи. Двигались все ритмично, медленно покачивая головами в такт молитве. Море голов, подобных чешуе. Молитва заполняла все вокруг — вязкая, тягучая, искажающая очертания предметов. Дубэ, как обычно, заняла место рядом с Реклой.