— У меня не было другого выбора, кроме побега вместе с ней.
— И отдать ей свой плащ, лишить себя воды ради нее?
Лонерин досадливо махнул рукой, что вызвало у него острую боль в плече.
— Я не в состоянии спорить о таких ненужных вещах. Измени тему разговора.
Теана казалась уязвленной, она обиженно опустила глаза. Лонерин подумал, не был ли он слишком суров с ней, и почувствовал себя смущенным. Мысли о ней помогали ему переносить пребывание в Гильдии и давали ему силы потом — во время бегства. Однако этого ей было недостаточно, и она снова и снова спрашивала, что для него значит эта девушка. Он незаметно улыбнулся. Вероятно, он в последний раз может позволить себе роскошь думать о подобных вещах: ведь теперь борьба для них всех наконец переходила в войну.
Растерянная Дубэ появилась у его кровати, не зная, куда деть руки. У нее недоставало смелости смотреть ему в лицо, поэтому она опустила глаза в пол.
— Тебе лучше?
— Я скоро уже встану на ноги. А ты?
Дубэ пожала плечами, по-прежнему не осмеливаясь смотреть на него.
— Мне никогда не было так плохо.
Воцарилось неловкое молчание. Лонерин предпочел перейти на другую тему:
— Через три дня соберется Совет, будет обсуждать наши открытия. Ты придешь?
Дубэ наконец подняла глаза. У нее было ошеломленное выражение лица.
— Я?
— А кто же еще?
Она покачала головой, отчего еще больше стала похожа на ребенка.
— У меня нет никакого повода присутствовать, никакого. Я — преступница, странно уже то, что я нахожусь здесь…
— Ты предупредила нас о большой опасности, ты думаешь, что тут кто-нибудь может недооценить твою работу? Я хочу, чтобы ты пришла, будет правильно, если твои заслуги признают.
Дубэ снова покачала головой, на этот раз — решительно.
— Ты просто отказываешься видеть правду? Я ничего не сделала. То, что я сделала, — всего лишь результат моих расчетов. Я хотела только спасти себя. Другой причины для того, чтобы я стала следить за Гильдией и последовала за тобой, не было.
— Причины не в счет, ты сделала очень важную вещь. Всплывший Мир благодарен тебе.
— Но я ранила тебя, и…
Она почувствовала, что заговорила на запретную для нее тему, и поэтому сразу же замолчала.
Лонерин чувствовал себя разозленным. То, что он видел ее тогда в таком состоянии, только увеличивало его расположение к ней, он был уверен, что должен спасти Дубэ. Для него было не важно то, что она ранила его.
— Это была не ты. В любом случае это не имеет значения.
— Ты ошибаешься, потому что это была я. Худшая часть меня, выплывшая на поверхность.
— Ты и сама не поверила бы в это, если бы увидела.