– Эй! Зеленый! Анекдоты про пернатых закончились – больше не могу вспомнить. Может на стихи перейдем? Как ты относишься к Гумилеву? Хорошо относишься? Молчание – знак согласия! Итак – Николай Гумилев, стихотворение «Попугай». То есть про тебя. В этом мире исполняется впервые – эксклюзив.
Осторожно перебросив ногу через бревно, я блаженно замер – отдохну минут пять, и заодно познакомлю зеленого с шедеврами земной поэзии.
– Я – попугай с Антильских островов,
– Но я живу в квадратной келье мага.
– Вокруг – реторты, глобусы, бумага,
– И кашель старика, и бой часов.
Восхищенный птиц, разинув клюв, взволнованно ловил каждое слово – за душу задело.
– Пусть в час заклятий, в вихре голосов
– И в блеске глаз, мерцающих, как шпага,
– Ерошат крылья ужас и отвага
– И я сражаюсь с призраками сов…
Попугай, покинув позицию, подобрался ко мне, присел, вытянул шею, будто пытаясь изобразить хищного ящера мезозоя.
– Пусть! Но едва под этот свод унылый
– Войдет гадать о картах иль о милой
– Распутник в раззолоченном плаще… На этой строке меня невежливо перебили:
– В этом кабаке есть свежее пиво? – голосом матерого алкоголика поинтересовался попугай.
– Что?!!
Поступок пернатого оказался для меня столь неожиданным, что я, дернувшись, опрокинулся набок, из-за чего бревно совершило пол оборота вокруг своей оси. Зеленого при этом едва не смыло «за борт» – успев взлететь, он с противно-укоризненными криками начал описывать круги над моей головой.
Вернув плавсредство в прежнее положение, замер, ожидая, когда говорящий птиц успокоится. Долго ждать не пришлось – попугай вернулся, устроившись как можно дальше от меня – перестал доверять такому неуклюжему мореходу.
– Зеленый – прости! Давай забудем о моем проступке. Согласен? Отвечай. Ну? Скажи хоть что-нибудь! Или у меня опять галлюцинации – слуховые?! В ответ холодное презрение. Ну ничего – сейчас тебя расшевелю!
Я рассказал попугаю сказку про Колобка. Потом отрывок из пушкинской «Полтавы». Затем дошла очередь до Горация. Про Колобка, судя по заинтересованным посвистываниям, ему понравилось больше всего, но ни слова, гад, в ответ не произнес.
Пришлось перейти к артиллерии посерьезней – я начал петь песни. От попсы до авторских – одну за другой. На «Арии» ошеломленный птиц начал сдаваться – чуть не завалился на пятую точку от культурного шока, и, быстро перебирая лапами, бочком прискакал ко мне, заискивающе заглянул в глаза, намекая на продолжение.
– Что зеленый – рок уважаешь? Жаль без музыки – ты бы тогда плясать начал. Продолжать? Ну? Хоть что-нибудь ответь!