.
В любом случае на этом борьба за власть над волостями для Ярослава не закончилась. Под 1022 г. в ПВЛ сообщается: «Пришел Ярослав к Берестью»>{178}. Относительно того, как следует интерпретировать это краткое сообщение, существуют разные гипотезы: от представления его как очередного этапа польско-русской войны за Червенские города до локальной операции против Святополка. Наконец, оба извода НIЛМ сообщают еще об одном походе Ярослава к Берестью в 1017 г., поэтому в историографии возник вопрос: сколько раз Ярослав вообще ходил к Берестью? Часть исследователей склоняется к мнению А. А. Шахматова, считавшего, что новгородское летописание, таким образом, продублировало известие ПВЛ под 1022 г.>{179} Критики шахматовской гипотезы полагают, что ошибка была допущена не в НIЛМ, а в ПВЛ>{180}.
Интересно, что это известие читается в обеих редакциях НIЛМ, старшая из которых, по мысли Шахматова, отражала предшествовавший ПВЛ Начальный свод 1093–1095 гг., поэтому в летописях вполне могла отразиться информация о разных военных кампаниях. Можно предполагать, что после поражения у Любеча Святополк, бежавший «в Ляхи», нашел убежище в приграничном Берестье, что и вызвало первый поход Ярослава в 1017 г. Аналогичным образом он поступил и после поражения у Альты, о чем уже прямо сообщают летописи>{181}, однако реакция Ярослава, занятого войною с Полоцком, последовала лишь три года спустя. Источники не говорят о том, чем закончилась военная кампания 1022 г., хотя не исключено, что за лаконичностью летописного текста скрывался важный политический ход.
Одной из загадок войны за наследство Владимира является тайна гибели Святополка: мы не можем точно говорить не только о весьма сомнительных обстоятельствах его смерти, но даже о ее месте и времени, так как летописная датировка позволяет предполагать лишь то, что Святополк умер после 1019 г. В связи с этим представляются обоснованными гипотезы, позволяющие «отодвинуть» гибель Святополка к началу третьего десятилетия XI в. При отсутствии явных доказательств некоторые исследователи обращаются к сюжету скандинавской «Пряди об Эймунде», предполагая, что Святополк был тайно убит варягами по приказанию Ярослава, отмечая при этом, что летописное сравнение его с библейским судьей Авимелехом, погибшем при осаде восставшего палестинского города Фивиса, явно намекает на насильственную смерть князя>{182}.
Однако наряду с летописной в древнерусской литературной традиции бытовали и другие сравнения и, следовательно, другие версии гибели Святополка. Ведь только в последней четверти XI столетия на Руси было создано сразу несколько «сценариев» династической борьбы 1015–1019 гг., и все они значительно различались между собой. Если учесть, что вышли они, вероятно, из стен одного и того же скриптория Печерского монастыря в Киеве, с разницей в несколько лет, можно только удивляться полету мысли «древнерусских интеллектуалов», стоявших у истоков создания Борисоглебского цикла.