Он пришел в себя ближе к вечеру. Не понимая, где находится, пошевелил пальцами, дернул ногой. От неосторожного движения корыто заплясало на воде, накренилось и черпнуло воды.
Сергей вцепился судорожно в закругленные края из толстого пластика, задрал голову и огляделся. Берегов не было видно.
Некоторое время он лежал, затаив дыхание. Потом понемногу осмелел и даже рискнул встать на четвереньки. Корыто угрожающе осело набок, и он снова лег на хлюпающее водой дно.
Впрочем, и за те короткие мгновения он не увидел ничего похожего на землю. Ветер и течение вынесли его к большой воде.
Сергей осторожно перевернулся на живот и принялся загребать ладонями. Сначала его суденышко вертелось на месте, потом он приноровился и оно вроде бы поплыло вперед. Но он не успел даже устать, когда бросил это занятие, сообразив, что понапрасну тратит силы. Куда плыть, в какую сторону? В конце концов он уселся посередине корыта, выплеснул ладонями сколько мог со дна набравшуюся воду и стал ждать, когда же наконец покажется суша.
Волны почти никакой не было, только ветер гнал мелкую рябь. В быстро сереющем небе синими пятнами набухали облака. Солнечное закатное пятно просело за горизонт аж по самую макушку. По-настоящему он испугался, когда совсем стемнело.
Мрак-то его не страшил, наоборот, уютно ему было в теплой ночи, что заботливо укрыла от недобрых глаз. К тому же быстрая вода намного лучше стоялой колодезной. Да только в непросвет — ной тьме его дурацкое корыто могло пронести мимо спящих селений рядом с берегом или прямо на какой-нибудь островок, а он ничего не увидит. Разве что домашняя скотина какая мумукнет или взблеет, а то и дымком от жилья потянет. Тогда, конечно, хоть вплавь!
Вода оказалась чуть солоноватой, но пить можно. Сергей немного приободрился. От жажды не околеет, а там поутру, глядишь, и все образуется. Не может быть такого, чтобы с ним худое приключилось! А то, что живот подводило от голода…
Так ведь дело привычное: старатели, бывало, истратив вчистую припасы, порой день, а то и два без еды перебивались, пока не выходили из гиблых и грязных мест, где зверь был хоть и непуганый, да мясом плох, а все, что на земле росло, так вообще сущая отрава.
Стараясь не делать резких движений, он медленно лег, уперся затылком о высокий борт, ногами — в противоположный и заснул.
А утром проснулся от криков и смеха, идущих откуда-то сверху, и словно небо больно тыкало в него большим жестким пальцем. Открыв глаза, он вместо неба увидел ржавую, в белесых потеках стену, что нависала над ним, головы, торчащие над стеной, а пальцем оказался длинный багор, которым его корыто подтягивали к огромному, как ему тогда показалось, судну.