– Глупо, Сережа! – вдогонку крикнула уходящему воздыхателю Марго и, перекинув через борт летательного аппарата свой увесистый рюкзак, проследовала на борт сквозь откинутый боковой люк.
Непонимающий русского языка Билл растерянно посмотрел в сторону удаляющегося Задиры и тоже полез на платформу.
– Кто-то из ваших девиц назвал Грача первым парнем на деревне, – обратился он к дочери, когда уже поднял аппарат над землей.
– Есть такое выражение, – кивнула Марго.
– Он мужественный и смелый офицер – герой последнего космического сражения на орбите Геры, к тому же не лишен привлекательности. Любая бы за него пошла. А ты чего выделываешься?
– Я уже говорила, что жду своего Мастера, и забудем эту тему, пожалуйста. – Марго стояла вместе с Бартоном возле излучателя, подставляя свое зардевшееся лицо встречному потоку свежего воздуха. Ее длинные светло-русые волосы развивались по ветру, голубые глаза горели неким внутренним огнем. Девушка напоминала прекрасную ведьму, летящую по небу в манящую неизвестность. Во всяком случае, именно такие ассоциации почему-то возникли у ее отца, который в это время управлял платформой, держа курс в сторону побережья, где лежал инопланетный корабль.
Бартон при слове «Мастер» насторожился. На уровне подсознания он чувствовал некий негатив к сему слову, но чем тот негатив вызван объяснить себе не мог. Да и не хотел вытаскивать из глубин памяти дурные воспоминания, связанные с этим понятием, ибо в ту минуту был счастлив, как никогда, и ему хотелось крикнуть: «Остановись, мгновение – ты прекрасно». Не в силах более сдержать переполняющие его душу эмоции, он признался своей дочери:
– Это лучший момент моей жизни
– Ты же не помнишь свою жизнь, – девушка даже не повернулась в сторону отца, продолжая наслаждаться полетом. – Значит, не можешь утверждать.
– Могу, Маргарет, могу! Ибо чувствую, что нашел причину, ради которой следует продолжить свое существование в этом прекрасном мире.
– Я тебя прошу, Вильям! – Марго снисходительно улыбнулась. – Имидж сентиментального убийцы мутантов тебе никак не идет. Лучше уж снова начни разводить цветы.
– Всенепременно, дочь моя. Цветы – это гармония и красота, без этих двух составляющих наша жизнь давно превратилась бы в жуткий хаос.
– А ты философ, Бартон. Где только ты раньше был со своей философией?
– Где был – там меня уже нет.
– И то верно! – Марго больше не хотела ничего говорить. Полет навстречу заходящему солнцу доставлял неописуемую радость. Девушка полностью абстрагировалась от реалий окружающего мира, очистила свой разум от ненужных переживаний и просто летела над землей навстречу неведомой жизни.