— Дорога впереди перекрыта, — сказал Харденберг.
— Объезжай по обочине.
— Включить сирену?
— Подожди, подъедем поближе.
Харденберг съехал на снег. Машину слегка потряхивало.
— Легче, легче.
— Да ерунда, — сказал Майер, когда «ауди» снова вырулила на бетон. — Я же говорил…
Ветровое стекло взорвалось, засыпая салон осколками. На машину сыпался град пуль. Колесо лопнуло, и «ауди» осела на один бок. Радиатор выплеснул столб пара.
— Ложись! — закричал фон Даникен.
Через мгновение в него ударилось что-то теплое и мокрое. Он вытер лицо и увидел, что его руки все в крови. Курт Майер лежал между сиденьями, вместо лица у него было кровавое месиво.
Харденберг распахнул дверь и выполз из машины. Фон Даникен открыл свою дверь, сосчитал до трех и, выпрыгнув, сразу бросился лицом в снег.
Стрельба стихла, лишь редкие выстрелы поднимали с дороги в воздух кусочки льда.
— Звони капитану Брандту, — крикнул он Харденбергу.
— Телефон остался в машине.
Фон Даникен ощупал карманы. Свой телефон он, похоже, потерял где-то во время не слишком чинной высадки. Достав пистолет, он зарядил его и снял с предохранителя. И выругался. Часы показывали 19.42. С вершины горы послышался новый шум. Взревели двигатели дрона.
Дом стоял выше по склону всего метрах в тридцати от него. Современное здание на огромных стальных опорах. В окнах темно, словно там никого нет и быть не может. Но он-то знал.
Фон Даникен поднял голову, и тут же рядом с виском просвистела пуля. Он снова уткнулся лицом в снег. Прибор ночного видения. Ну конечно! А иначе как бы еще они увидели его в кромешной тьме?
— Беги вниз, — сказал он Харденбергу. — Предупреди остальных.
Харденберг сидел белее снега, прижавшись спиной к заднему бамперу.
— Хорошо, — произнес он, но даже не шелохнулся.
— Старайся оставаться за машиной, чтобы в тебя не попали, — снова начал фон Даникен.
Харденберг заворочался. Он сглотнул, и его плечи заходили ходуном. Опустившись на четвереньки, он пополз вниз по дороге. Фон Даникен смотрел на его отступление. Пять шагов. Десять. «Только не поднимайся!» — мысленно просил он. Харденберг прополз еще несколько метров и осторожно поднял голову.
— Вниз! — прошептал фон Даникен, делая жест, будто придавливает воздух руками.
Харденберг не понял и начал подниматься.
— Не-е-е-ет! — заорал фон Даникен изо всех сил. — Ложись!
Харденберг нерешительно кивнул ему и пошел во весь рост. Пуля попала ему в голову, и он рухнул на бетон.
— Клаус!
Фон Даникен перекатился на спину. Он себя ненавидел.
Капитан Эли Цукерман отрегулировал наклон элеронов и слегка отдал ручку управления от себя, прежде чем отключить автопилот. Управление пассажирскими самолетами стало настолько автоматизированным, что стоит задать бортовым компьютерам конкретные данные рейса (направление, высота, максимальная наземная скорость), и самолет практически может лететь сам. Цукерман ощущал, что полностью контролирует самолет только во время взлета и посадки, — каких-то тридцать минут за весь рейс. Остальное время он был просто техником, который следил за показателями и за тем, чтобы второй пилот поддерживал связь с землей. Не совсем такой представлял он себе работу пилота гражданской авиации, когда много лет назад увольнялся из ВВС, — настоящий ас, в послужном списке три войны, двадцать один сбитый вражеский самолет.