Сверкающий как бампер от "Мерседеса", напомаженный Моцарт, наряженный в бакенбарды и макраме выбегал на сцену, срывал бурные аплодисменты и крышку с рояля, и вдавливая клавиши по самые педали, наяривал свой чумовой хит - "Лунную сонату Бетховена". Затем идет полонез Огинского, инурез Стравинского и как шуруп программы - Бах в третьем отделении. Однако к сожалению, он смог засветиться лишь в тридцатом отделении, да и то венецианской милиции. Публика, разгоряченная еще в первом акте заезжим маэстро Паганини и разливным апперитивом Мартини, на следующий день могла бы прочитать следующее интервью с Моцартом в газете New Musical Excess:
Вопрос: В последнее время вас, товарищ Моцарт, обвиняют в излишней коммерциализации и опопсении. Можно ли сказать, что вы предали идеалы своей мятежной прошлогодней юности? Той юности, когда вы были никому неизвестным настройщиком карманных роялей, и горланили песни не на потеху публики, а лишь дабы утешить гениального себя, лежащего под столом в луже "Киндзмараули"?
Моцарт: Я регулярно вижу подобные наскоки на свою красивую и талантливую персону в газетах, журналах и берестяных грамотах. о все же я считаю, что мой последний альбом - лучшее из того, что я когда-либо делал. Теперь моя музыка пишется под влиянием ирландского фольклора, французских шансоньеток и испанской инквизиции. В то время как раньше она писалась в основном под влиянием алкоголя.
Вопрос: То есть вы считаете, что даже в наше смутное время, когда на часах пробило восемь вечера, вашу музыку нельзя назвать попсой?
Моцарт: Нет. Однозначно. Я как и раньше являюсь противником попсы во всех ее проявлениях и ипостасях - вчера я даже набил морду шарманщику. И если на моих шоу девки рвут майки и прочую бижутерию и бросают их на сцену, то это еще не значит, что сие приносит мне удовольствие. Когда за один концерт полсотни бюхсгалтеров застревают у тебя в клавишах и бакенбардах, ни о каком удовольствии и качественной игре и речи быть не может. К тому же в своих произведениях я до сих пор поднимаю злободневные и далеко не попсовые темы. Моя Седьмая Симфония, например, посвящена теме борьбы добра со злом.
Почему-то большинство нынешних обывателей считают, что классическая музыка не была попсой. Это заблуждение сродни надежде на счастливый коммунизм, и вере в способность "Жигулей" передвигаться подобно автомобилю. Многие композиторы древности гребли деньги лопатой и даже не задумывались о том, что где-то этажом ниже дохнет с голоду нищий, этажом выше задыхается в парах дурмана наркоман, а этажом рядом Эдисон изобретает свою первую лампочку, в надежде опередить Ильича. Вы когда-нибудь слышали о стадионных фестивалях "Шопены в борьбе против рабовладельческого строя"? аписал ли Лист хотя бы один лист партитуры в поддержку прав гибнущей популяции китов? И вообще, знал ли он, что означает слово "популяция"? Все черепные коробки классиков были забиты откровенно заурядными мыслями - о новой скрипке Страдивари, о новых колготах Кардена, о новой резне Гугенотов.