– На тропу войны выходим, Вася? – усмехнулся Выговский.
– Сейчас вся страна на этой тропе. У меня такое впечатление, что только мы и сохраняем девственность. Девственность хороша до определенного возраста. А потом это уже никакое не достоинство, это уже позор, его надо скрывать от людей.
– Остальным сообщим?
– Обязательно, – не колеблясь, сказал Мандрыка. И повторил: – Обязательно.
– Почему?
– Потому что этим решением... и дальнейшими событиями, какими бы они ни были... мы всех повяжем в хороший кулак. Ты знал? Знал. Будь здоров. Значит, ты – соучастник, а уж никак не жертва невинная, – голос Мандрыки звучал с таким напором, будто он уже клеймил невидимого отступника и предателя.
– Ты прав, Вася. Значит, так... Начинай. Собирай в Москву всех участников будущих трагических событий. Подумай об инструменте. Это важно. Я всех оповещу. И добьюсь, чтобы каждый кивнул головкой в знак согласия.
– Может, подписи собрать? – предложил Мандрыка.
– Не надо оставлять никаких письменных следов. Ни в чем. Нигде и никогда.
– Согласен.
– Если инструмент у них чистый, не запятнанный другими делами, пусть они его там и оставят. На месте происшествия. Если инструмент грязный, использовать его нельзя. Ниточка потянется. И где вынырнет ее шаловливый кончик, предсказать невозможно. Пусть они там у себя в Днепропетровске будут какими угодно – своенравными, капризными... Здесь они должны вести себя пристойно. Ни шага в сторону.
– Деньги, – напомнил Мандрыка.
– Я уже подумал... По десятке до, по десятке после. Хватит? Не обидятся?
– Хватит. Деньги на Украине другие. Там десятка – это трехкомнатная квартира. Не самая лучшая, конечно, но вполне пристойная трехкомнатная квартира. В центре города.
– Встречаешься с ними только ты. Они не должны знать никаких подробностей. От себя ли ты действуешь, от государства, от какого государства... В чем разногласия, какие суммы на кону – не их собачье дело. Они не знают ничего, кроме... – Выговский запнулся.
– Кроме клиента, – подсказал Мандрыка самые невинные слова, которые только подвернулись.
– Вот именно.
– Получается, что один только я буду как вошь на гребешке? – медленно проговорил Мандрыка.
– Не понял?
– Вы все остаетесь в тени. Возникаю только я?
– Но ты-то знаешь остальных! – рассмеялся Выговский. – На тебе цепочка не обрывается. Усошин далеко, но он тоже засвечен, а кроме него, исполнителей знаешь только ты. Вот и все. И еще одно... Как только ты выводишь ребят на клиентов... – На этот раз Выговский не запнулся, новую терминологию он усвоил быстро и без видимых усилий. – Как только ты выводишь исполнителей на клиентов, мы все из Москвы исчезаем. И ты тоже. Кто раньше, кто позже, но в критические дни нас здесь никого быть не должно.