— Да! — Дошло до меня, — Ты ведь знаешь Наташу? Ну, как знаешь, то есть, вы же, как-никак знакомы?
— Ну, да, я говорила тебе, что наша общая знакомая Марго, нас познакомила. Но с ней мы так, "привет-пока" только.
— Ммм…, - Задумчиво протянул я.
— Литовский, ты мне прямо скажи, что ты хочешь, а я тебе отвечу: смогу ли я помочь.
— Пум-пурум-пурум-пум-пум… — Задумался я, напевая при этом ненавязчивый куплетик, — Ты сможешь разузнать у нее как-нибудь, ну вроде бы невзначай, с кем еще Оля бывает в "Rio"?
Олеся ехидно улыбнулась:
— Рома, ты играешь не по правилам. — Отрицательно помахав указательным пальчиком, сказала она, — Ты сам начал эту историю, вот и разбирайся в ней сам. Здесь я тебе не помощник! — И все с той же ехидной, но уже, в придачу и довольной улыбкой, она смотрела на меня, в ожидании моей реакции.
Я усмехнулся:
— Ладно, придется, как обычно — самому.
— А что такое, ты ее ревнуешь, или подозреваешь?
— Я бы тебе рассказал, но раз ты так категорично отказалась мне помогать, то… — Я развел руками.
— Ну, и ладно. — Олеся опять довольно улыбнулась.
Потом, глянув на часы, она сказала, что ей уже пора бежать, быстро поцеловала меня в щечку, и выбежала из "Эспрессо", подмигнув мне на прощанье.
Ко мне подошла Ира. Заменив пепельницу, и прибрав лишнюю посуду со стола, она снова скрылась за своей барной стойкой. Кроме нас двоих в "Эспрессо", больше никого не было. По привычке, я потянулся за сигаретой. Хотя курить я уже не хотел, тем более что в пепельнице еще дымилась недавно потушенная мной сигарета, я все же закурил. Оглядываясь вокруг, я рассматривал пустые столы кофейни, никем не занятые стулья и диваны, выключенные лампы на стенах. Я обратил внимание на то, как аккуратно разложены в подставках салфетки для клиентов, как мирно висит колокольчик над дверью у входа, как тихо здесь, когда не играет музыка и автомат для кофе молчит. Странное чувство спокойствия и, одновременно тревоги, одолевало меня. Безмятежность, к которой так располагала обстановка здесь, резко превращалась в чувство одиночества и тоскливости. То, про что говорила Олеся, приобретало смысл на некоторое время, и это время, было именно сейчас. Это когда тебе хочется куда-то пойти, но ты не знаешь куда. Когда тебе необходимо присутствие близкого тебе человека, но тебе кажется, что таковых людей у тебя нет. Вот оно, это чувство! Чувство, которого все так бояться и избегают. Чувство, с которым так тяжело бороться; которое способно уничтожить самооценку человека; разрушить стимул к жизни, и, даже, свести с ума. Чувство, которое так близко мне. А ведь странно получается: как много людей ищут свободу, но при этом боятся находиться одни, сколькие мечтают про независимость, но тут же спрашивают совет других; как часто мы слышим: "мне надоело все!", но опять они делают то же самое. Это ли есть осуществление желаний? Это свобода выбора: там, где четыре стены — там темница, но там же и комната, где тоска и унылость — там покой и тишина. Вот она, свобода: покой и тишина! Вот оно одиночество!