Оставшиеся скованными каторжники больше не кричали из ямы, перестали угрожать. Их лица, обращенные к полукругу солдат, блестели от пота. Они сгрудились у кромки грязной воды и из-за цепи, соединявшей их лодыжки, стали похожи на внезапно отключенные автоматы. Освободившиеся каторжники отступили к ограде. Попытались сломать ее, но не сумели, лишь кое-где покорежили сетку. Они еще кричали время от времени, но это была, скорее, предсмертная песнь, мрачный и покорный судьбе зов. Солдаты не двигались. Сердце Финтана громко стучало в груди.
Потом раздались вопли. Зрители покинули террасу и устремились внутрь дома, опрокидывая плетеные кресла и столы. Глянув в сторону грязной ямы, Финтан увидел дым. Скованные каторжники бросились вперемешку на землю. Только тут Финтан осознал, что слышал выстрелы. К подножию решетки упали тела. Какой-то очень высокий, голый по пояс чернокожий, один из зачинщиков, наполовину повис на ограде, словно сломанная кукла. Это было ужасно — винтовочный дым и тишина, пустое небо, белый дом с исчезнувшими зеваками. Солдаты ринулись по склону с винтовками наперевес, через мгновение подмяли под себя каторжников и скрутили.
Финтан бежал по дороге. Его босые пятки стучали по красной земле, воздух обжигал горло, словно крик. В конце улицы, у последних домов, на последнем дыхании он остановился. В его голове грохотали выстрелы.
— Давай скорей! — Это была Марима. Она схватила его за руку и потащила.
Финтан безропотно подчинился выражению ее гладкого лица, говорившему: опасно, нельзя здесь оставаться. Она довела его до «Ибузуна». Всякий раз, когда им попадалась на дороге группа людей, спускавшихся к реке, Марима закрывала Финтана полой своего покрывала.
May ждала в саду, на самом солнцепеке. Она была бледна.
— Я так испугалась. Это ужасно. Что там случилось, внизу?
Финтан пытался говорить, рыдал:
— Они стреляли, они их убили. Стреляли по закованным людям. Те упали. — Он стискивал зубы, чтобы не заплакать. Ненавидел Джеральда Симпсона, резидента с его женой, лейтенанта, солдат и особенно Шексона. — Хочу уехать отсюда, не хочу больше здесь оставаться.
May прижимала его к себе, гладила по волосам.
Позже в тот же вечер, после ужина, Финтан заглянул к Джеффри. Тот лежал в постели, одетый в пижаму, бледный и худой. Читал газету при свете керосиновой лампы, почти уткнувшись в нее лицом, потому что был без очков. Финтан заметил вмятинку, оставленную очками на его переносице. И в первый раз подумал, что это его отец. Не незнакомец, не самозванец, а его собственный отец. Он познакомился с May не по объявлению в газете, не завлекал в ловушку, суля златые горы. May сама его выбрала, полюбила, вышла замуж, и у них было свадебное путешествие, в Италию, в Сан-Ремо. May так часто о нем рассказывала в Марселе, говорила о море, о колясках, ездивших вдоль пляжа, о воде, что была такой теплой, когда они купались ночью, о музыке в беседках. Это было до войны.