Питер ван дер Мер просидел в мягком удобном кресле очень долго. Думал, вздыхал, сокрушенно качал красивой седеющей головой. Наконец в дверь постучали, и служанка доложила:
— К вам пришли члены совета, господин бургомистр.
Питер отогнал невеселые мысли. Прошлого не вернешь. Все, что можно сейчас сделать для умершего Франса Хальса, — достойно его похоронить. И Питер ван дер Мер решил любой ценой добиться от попечителей нужного разрешения, хотя прекрасно понимал: это будет тяжелый бой.
Он поднялся навстречу входящим людям в черных костюмах и сказал:
— Присаживайтесь, господа. Разговор будет долгий.
Разговор и вправду затянулся до глубокого вечера. На исходе четвертого часа Арлетта не выдержала неизвестности и подослала служанку к двери, послушать, о чем говорят. Служанка возвратилась перепуганная.
— Ругаются, — сообщила она громким шепотом. — Господин бургомистр говорит, что никого не выпустит, пока не подпишут какое-то разрешение, а господа кричат, что поселятся в его доме навечно!
Арлетта с досадой поджала губы. Так она и знала! Питер портит отношения с богатыми влиятельными людьми и ради кого? Смешно сказать, ради обнищавшего, почти забытого художника. К тому же еще и мертвого!
— Госпожа, мне готовить гостевые комнаты? — робко спросила служанка.
Арлетта посмотрела на нее непонимающим взглядом, а потом зажмурилась и быстро пробормотала коротенькую молитву.
— Надеюсь, все обойдется, — сказала она. И добавила: — Помоги нам, Боже!
Бог помог. Глубокой ночью ворчавшие попечители наконец разошлись по домам, а Питер ван дер Мер с удовлетворением разгладил изрядно помятую бумагу. Бой выигран.
Франс Хальс был похоронен со всеми почестями в соборе Святого Бавона на центральной площади Харлема. Такой чести удостаивались только самые выдающиеся горожане. На площади немедленно собралась толпа, привлеченная пышным зрелищем, и один зевака спросил у другого:
— Кого хоронят?
— Какого-то Хальса, — ответил его сосед.
— Это кто ж такой? — удивился зевака.
Сосед поскреб затылок, и кто-то в толпе неуверенно ответил:
— Кажись, бывший художник.
Ударил колокол, и гроб, покрытый флагом с городским гербом, медленно внесли в распахнутые двери собора. Круг земной жизни Франса Хальса замкнулся.