По утренним улицам торопились на лесобиржи, заводы, доки, стройки рабочие люди, курили свои первые папиросы и кашляли от первого дыма. В трамваях было полным-полно, такси не видно, срок отхода каравана уже наступил, но Вольнов надеялся на то, что кто-нибудь из начальства загулял вчера и отход задержится. Вольнов знал, как перегонщики веселятся перед Арктикой… Яркие флаги бились на ветру на мачтах иностранных судов вдоль бесконечных архангельских причалов, иностранцы грузились лесом. Сотни бревен и досок кружились в реке. Река была очень широкой и хранила спокойствие среди суеты утреннего города. На душе, как всегда перед отходом в далекий рейс, было чуть тревожно. И женщина, которая шла рядом с Вольновым, стала отдаляться от него и чужеть. Ночью, у нее дома, он был полон тепла и нежности к ней, а сейчас мысли о судне, об опоздании, о старости механика, о пресной воде, которую надо будет взять на ходу из реки, о топливе, о погоде в горле Белого моря стали отдалять его от этой женщины. И он уже плохо понимал, зачем она в такую рань пошла провожать его, зачем в такую рань намазала себе губы.
— Может, ты вернешься? — спросил Вольнов. — А? Я, пожалуй, попробую проголосовать грузовик. Иначе будет скандал страшной силы. И потом, я стою борт о борт с Яшкой. Будет ли тебе удобно встречаться с ним?
— Где вы стоите? — спокойно спросила она.
— У самой Экономии.
— Вчера утром я была там и купалась там — и не видела никаких сейнеров.
— Мы пришли после полудня.
— Я люблю там купаться.
Она совершенно не собиралась оставлять его одного. Она даже говорить стала медлительно. А он здорово опаздывал.
— Неужели здесь нигде нельзя достать такси?
— Там очень хорошо купаться, — повторила она. И ему показалось, что она издевается над ним.
— Там, как и везде, полным-полно мазута, — сказал Вольнов.
— Нет. Там течение отжимает мазут и щепки к левому берегу.
— Я напишу тебе с Диксона, — сказал он.
— Зачем? — спросила она. — Смотри: вон такси!
Старая, какая-то даже лохматая и серая от старости «Победа» с зеленым огоньком выворачивала из-за угла набережной. К ней бежали двое военных моряков.
— Поздно, черт возьми! — сказал Вольнов.
— Бежим! — крикнула Агния. И сама побежала впереди него. У нее была узкая юбка, она приподняла ее на бегу. Были очень красивы ее быстрые стройные ноги. Вольнов на ходу подумал о том, что он может гордиться такой женщиной, — это было мужской гордостью.
Когда они подбежали, на «Победе» погас зеленый огонек.
— Я же говорил, что уже поздно, — сказал Вольнов.
Агния наклонилась к окошку шофера, волосы упали ей на лицо, она звонко и весело засмеялась.