Другая дверь в дальней части террасы вела в кухню.
— Доброе утро, Ма, — сказал он, входя.
— И тебе доброе утро.
Он потянулся к буфету за большой белой чашкой и налил себе кофе из облупленной эмалированной кружки, стоявшей на обшарпанной газовой плите — той же самой, что появилась здесь, когда он был еще мальчиком. Ее решетки стали толстыми от жира, а стена за плитой покрылась желтыми пятнами. Но Ма была плохой хозяйкой, за одним исключением: дважды в неделю она пекла хлеб, отказываясь от покупного, и заявляла:
— Эта штука убьет тебя!
В это утро она замешивала тесто для хлеба на старом раздвижном столе, покрытом голубой клеенкой, с которой у Эрика были связаны замечательные воспоминания. Это была единственная новая вещь после 1959 года, когда убрали древний деревянный ледник и Ма купила холодильник «Гибсон», который превратился теперь в пожелтевший реликт, но все еще продолжал работать.
Ма никогда ничего не выбрасывала, используя для домашних нужд. На ней был ее обычный костюм — голубые джинсы и облегающая футболка цвета морской волны, что делало ее похожей на дымовую трубу. Анна Сиверсон любила футболки с надписями. Сегодня она носила на себе слова: «Я СДЕЛАЮ ЭТО С БОЛЕЕ МОЛОДЫМ МУЖЧИНОЙ», рисунок пожилой женщины и молодого мужчины, который ловит рыбу. Ее тугие локоны цвета никеля сохраняли форму палочек для домашнего перманента, на носу сидели очки, почти такие же старые, как и «Гибсон», с такими же пожелтевшими стеклами.
Повернувшись с чашкой в руке, Эрик наблюдал, как она идет к буфету, чтобы вытащить противни для хлеба.
— Как ты сегодня? — спросил он.
— А?
— Мерзко, да?
— Ты пришел сюда, чтобы попить кофе и меня расстроить?
— Ну что ты такое говоришь? — Он посмотрел в чашку. — Такой кофе отпугнет даже водителей грузовиков.
— Иди попей в офисе подкрашенную водичку.
— Ты же знаешь, я терпеть не могу картонные чашки, они ненастоящие.
— Тогда пей кофе дома. Или твоя жена не знает, как его варить? Она добралась до дома прошлой ночью?
— Да. Около десяти.
— Ха.
— Ма, не заводи меня.
— Прекрасный образ жизни — ты живешь здесь, а она — по всем штатам. — Она намазала жиром противень для хлеба и задела им стол. — Если бы я попыталась сделать что-нибудь подобное, твой отец притащил бы меня домой за волосы.
— У тебя для этого не хватило бы волос. Между прочим, что ты с ними сотворила? — Он сделал вид, будто внимательно изучает ее жуткие плотные завитки.
— Ходила прошлым вечером к Барбаре, и она меня накрутила.
Барбара была женой Майка. Они жили в лесу, в пятидесяти футах от береговой линии.