Эта неизменность успокаивала Мэгги и угнетала одновременно.
Свет из кухни отражался на покрытом лаком полу. Слева наверх вела лестница из красного дерева и на площадке с высоким окном делала поворот направо. Тысячу раз Мэгги сбегала по ней вниз и всегда при этом слышала приказывающий голос матери:
— Маргарет! Не бегай по ступенькам!
Мэгги стояла, разглядывая окно на лестничной площадке, когда на другом конце коридора появилась Вера. Она подошла поближе и вскрикнула от неожиданности.
— Мама, это я, Мэгги.
— О, Бог мой, дочка, ты меня напугала до смерти!
Вера прислонилась спиной к стене, схватившись за сердце.
— Прости, я не хотела.
— Как ты здесь оказалась?
— Я просто приехала... — Мэгги развела руками и пожала плечами. — Просто села в самолет и прилетела.
— Но, Господи, можно же было сообщить! А что с твоими волосами?
— Я решила попробовать что-нибудь новое.
Мэгги поднялась наверх, бессознательно пытаясь сгладить неловкость, ведь еще только вчера она чувствовала себя такой беспечной.
Вера принялась обмахивать лицо рукой.
— Боже, у меня сердце так и скачет в горле. От такого потрясения человек в моем возрасте мог бы получить удар. Стоять напротив двери, там, где даже не видно твоего лица!.. Я разглядела только торчащие волосы. Ведь это мог быть вор. В последнее время уже ничего не поймешь. В этом городе полно чужих. Человек просто вынужден держать свои двери на замке.
Мэгги направилась к Вере.
— Можно мне тебя обнять?
— Конечно.
Вера очень любила свой дом, прочный, приземистый, всегда чистый, не подверженный влиянию моды. Сама Вера с 1965 года носила одну и ту же прическу — начесанный французский валик с двумя аккуратными завитками на лбу. Прическа раз в неделю покрывалась лаком в салоне «Укромный уголок красоты» самой Би, у которой было столь же мало фантазии, как и у ее клиентки. Одевалась Вера однообразно: трикотажные слаксы цвета морской волны, белая блузка и белые тапочки, как у медсестры, на толстой каучуковой подошве, очки без оправы и фартук.
Мэгги обняла мать, и ее объятие получилось более крепким, чем у Веры.
— У меня руки мокрые, — объяснила та, — я чистила картошку.
Мэгги почувствовала разочарование, какое испытывала всякий раз, когда тянулась к матери за каким-либо проявлением ее любви. С отцом Мэгги часто ходила бок о бок, под руку, с матерью же — только порознь.
— Здесь вкусно пахнет. — Мэгги все еще старалась сгладить неловкость.
— Я готовлю свиные отбивные и суп-пюре из шампиньонов. Надеюсь, что на ужин нам хватит. Лучше бы ты предупредила меня, Маргарет.
— Папа сказал, чтобы ты сообщила, если тебе что-нибудь нужно, и он принесет.