– Пожалуйста, не думай, что ты обязан сделать для меня что-нибудь еще, – сказала Роуэн, потирая руки, которым, казалось, не хватало тепла. – Со мной все будет в порядке, честное слово. Видит Бог, мне есть, чем заняться. Я не буду... не буду бездельничать.
– Обязан? – не веря своим ушам, резко переспросил Эван. – Ты думаешь, что произошедшее между нами вызвано тем, что я чувствовал себя обязанным?
– Не знаю, – Роуэн медленно покачала головой, отрешенно глядя на него. – Я больше ничего не знаю. Я плохо разбираюсь в человеческом характере. Откуда мне могут быть известны твои мотивы?
– Надень свитер. Я подожду на улице. – Решительно стиснув зубы, Эван быстро вышел из комнаты.
– Я помогу тебе сделать в доме ремонт, – пообещал Эван, когда они шли по безлюдному побережью. Его слова не сразу проникли сквозь пелену, затуманившую ее разум. Когда Роуэн поняла, о чем он говорит, она искоса взглянула на решительный профиль Эвана; от красоты и необузданности его мужской сущности у нее глухо забилось сердце. Ее пронзило внезапно вспыхнувшее желание. Как будто защищаясь от него, она обхватила себя руками, поморщившись от резкого порыва ветра, вызвавшего слезы у нее на глазах.
– Тебе не нужно делать этого.
– Я, черт подери, могу делать все, что захочу, – не терпящим возражений тоном заявил Эван, и Роуэн едва не расплакалась, потому что почувствовала бесконечную доброту, которую он скрывал под напускной резкостью. Он тоже страдает, мелькнула у нее мысль. Страдает, потому что женщина, которую он любил, швырнула ему в лицо эту любовь.
– Ты приехал сюда отдохнуть... провести отпуск, – шум набежавшей волны заглушил ее голос, и она намеренно отвернулась, чувствуя, что на лице Эвана появилась презрительная усмешка. Неужели, признав такую нормальную человеческую потребность, как необходимость в отдыхе, он боится, что унизит свое мужское достоинство?
– Сначала мы разберемся с передней комнатой, потому что тебе необходимо удобное место для отдыха. Так что наша первоочередная задача – привести ее в порядок. Ты уже выбрала цвета и все такое прочее?
– Да. Мне бы хотелось... мне хочется, чтобы стены были сиреневого цвета, а панельная обшивка и плинтусы – розовато-лиловых тонов.
Внезапно к ее горлу подступил комок: всю эту работу она собиралась делать с Грегом... Собирался ли он оставить ее в один прекрасный день ради матери своего ребенка в Турции? Втайне от нее Грег стал отцом, а ведь он говорил ей, что хочет подождать с появлением ребенка, пока они не устроятся как следует... пока у них не будет нормальных часов работы, несмотря на то что Роуэн давно хотела завести ребенка. Неожиданно крупные слезы брызнули у нее из глаз. Она остановилась и повернулась лицом к морю, чтобы попытаться успокоиться.