* * *
Начав пилить дрова по эталону 28 сантиметров, мы узнали еще одно очень интересное положение. Мы-то хотели все напилить, наколоть, разложить поленья по толщине и по цветам, а уж потом подмести все опилки.
— Не-е-е-т, так дело не пойдет! У нас так не принято! Порядок должен быть всегда!
Так и пошло. Отпилишь одно поленце — собери опилки — руками. Отпилишь второе — опять же все собери. Веников-то не было.
А к уникальной колоде тем временем конвой все водил и водил строптивых по одному: а напили-ка, брат, дровишек!
* * *
Часам к семи двор стал наполняться шумом. Начали прибывать машины с губарями, которые весь день на морозе работали на бесчисленных объектах: кто на танкоремонтном заводе ленты гусеничные таскал, кто эшелоны со снарядами разгружал. Замерзших, мокрых, голодных, смертельно уставших, всех их по прибытии немедленно ставят в строй, ибо после работы положены занятия — три часа без перерывов. В общий строй поставили и нас; именно с этого момента и начинается отсчет времени для губаря, весь рабочий день до этого момента — лишь разминка.
Киевская губа знает только два вида занятий: строевая подготовка и тактика. Я не говорю здесь о политической подготовке, оттого что она не каждый день, а лишь два раза в неделю по два часа, и не вечером, а утром перед работой, но о ней рассказ впереди. А пока строевая и тактика.
Полтора часа строевой — занятие совершенно изнурительное. Примерно сотня губарей в колонну по одному по кругу, по периметру двора, именно не идут, а рубят строевым шагом, задирая ногу на немыслимую высоту. Во дворе, кроме губарей, — никого: ни начальников, ни конвоя. А двор содрогается от их мощного топота.
Лишь иногда кто-нибудь из штатных звероподобных ефрейторов выглянет на крылечко:
— Эй ты, ушастый, да не ты, вот ты! Фильм «Обыкновенный фашизм» видал? То-то. А вот что-то у тебя, голубь, не получается так ходить, как люди-то в фильме строевым выбивали! Ну-кась потренируйся пока на месте.
«Ушастый» должен выходить в центр круга и топать на месте так, чтобы колени подлетали чуть ли не к груди. После такого распоряжения все, кто продолжает отбивать шаг по периметру внутреннего двора, рвение свое удваивают. Дело в том, что в центре двора асфальт несколько ниже, чем по краям, это личная инициатива товарища Гречко, в пору, когда он был только командующим Киевским округом. Идея проста и гениальна — во время дождя и таяния снега посреди двора губы всегда стоит большая глубокая лужа воды. В летнее время, когда нет дождей, воды туда подпускают под предлогом поливания двора. Тот, кто оказался в центре двора, должен маршировать прямо в луже. Если их там собирается человек пять, то они не только сами по уши вымокнут, но и брызгами порядочно намочат всех остальных, марширующих вокруг. Сушиться на губе негде, и топят ее только днем, когда губари на работе, к вечеру, когда они возвращаются в камеры, печки, а батарей там нет, давно уже холодные. «Гречкин бассейн» я испытал на собственной шкуре в марте, когда днем снег таял, а по ночам трещали морозы.