Поддатые старушки мелко хохочут, подпихивая друг друга в бока: «Антипов-то, Антипов-инженер…» Точно, это Серж Антипов, выпускник ЛИИЖТа и местный уроженец, а Леха его и не признал… У-ух, славно станцовано! Федоровна, а где… А, вижу… Ну, Леша, давай-ка выпьем за тебя, за маму… За нас с Ириной Федоровной. Сиди, старая, сами все найдем… Вон колбаска, язык, балык…
Упившийся и подзомбленный Антипов за ненадобностью опять сделал попытку упасть под стол, но дородная супруга Филатова успела его подхватить и волоком доставить до диванчика в углу. Туда же – в одиночку добыла из-под стола – переправила и мужа. Будить его в эту ночь она не собиралась, но и свиньей валяться – не дело.
– Неохота пить…
– Ну-у обижаешь… Такой день…
Леха понимает, что проще согласиться и не спорить, чтобы отвязался.
– Ладно, я вот этого хочу, – и налил себе полрюмки портвейна.
– Что это? Ну-ка дай-ка… – Дядя Петя подносит поближе, всматривается циклопом…
– А-а, дамское… Ну-ну, а мы простенького… Давай… Не забывай нас…
Чокнулись, выпили.
– Баб Ира, я спать пошел, в сарай.
– Иди, Лешенька, я уж постелила.
Леха двинулся во двор, Мурман за ним. Трех метров до сарая не дошли – сон валит с ног, да такой крепкий – терпежу нет. Надо было не давать ему рюмку в руки… И вкус был такой странный… Леха на чистом упрямстве добрался-таки до кровати, взялся было за ремень и рухнул носом в подушку, одетый и в ботинках. Мурман сделал круг по сараю, проверил все на нюх и пристроился на полу вдоль раскладушки, рядом со своим обожаемым хозяином и другом.
Потом пришла мама, разула, раздела его, как маленького, укрыла одеялом, гладила его, спящего, по голове, обнимала поверх одеяла и плакала. Через два часа, когда уже рассвело, за ней пришли Чет с Ириной Федоровной и увели под руки. А Леха спал и был он в этом не виноват.
И наступило утро, сначала для молодежных парочек, которые, вопреки Лешкиному ночному удивлению, все же бродили вдоль речки Черной, встречали рассвет, затем для пастухов, спозаранку погнавших на выпасы свое и чужое движимое имущество, затем для Ирины Федоровны, спавшей от силы час, но уже занятой домашними крестьянскими обязанностями…
Позднее всех проснулись городские, Чет и Лена: Лена плакала, Чет утешал, они не спали до самого утра и уже в девятом часу смолкли на несколько минут, чтобы собраться с мыслями, ан уже Ирина Федоровна трясет их за плечи…
– Вставайте, ребятки, самовар на столе, Петр Силыч ждет…
Один Леха продолжал спать, покорный чарам, наложенным на него старым колдуном дядей Петей, его отцом. Дядя Петя вовсе не ложился: он словно бы боялся закрыть глаза и перестать видеть мир, такой разнообразный, прельстительный, живой…