— Как язык змеи, — неожиданно нарушил молчание орк.
— Молчать! — Лорд Эльгидар вскочил, сжимая кулаки. — Хуже! Ты хуже змеи, раб! И я прикажу вырвать тебе твой лживый язык, если ты мне не скажешь правду о том, что ты делал в наших землях?
— Так, значит, ты признаешь, что я пришел сюда не воевать, — скривился орк, что должно было означать усмешку, — ибо в этом случае ответ ты знаешь и без меня!
Лорд Эльгидар не мог больше сдерживаться. Он подскочил и с размаху ударил орка по щеке. При этом ему пришлось чуть ли не встать на цыпочки, ибо пленник, как неожиданно выяснилось, был на целую ладонь выше командующего. Сознавая, в какую лужу он сел перед подчиненными, лорд Эльгидар почувствовал себя еще хуже.
— Убрать! — задыхаясь, произнес он, сжимая и разжимая кулаки. — Я завтра решу, что с ними делать. А сегодня — усилить патрули и… Остальное после того, как этого выведут.
Орк так же спокойно заложил руки за спину и сделал «налево-кругом» так четко, словно стоял на плацу перед своим князем. После чего покинул палатку строевым шагом. Конвоиры еле успели догнать его и подхватить под локти. Командующий конвоем склонился в почтительном поклоне, а выпрямившись, внезапно поймал взгляд своего начальника. В темно-синих, почти черных глазах знатного лорда полыхала такая злость, что он счел за лучшее убраться подобру-поздорову.
Пленных орков — хотя как можно назвать пленными тех, кто сдался добровольно, в пути не делал попыток сбежать и вообще вел себя удивительно цивилизованно (если такое слово можно применить к потомкам рабов-дикарей)! — поместили в отдельной палатке, которую окружало двойное кольцо охраны. Конвоиры придержали полог, чтобы их спутник мог пройти внутрь, и заботливо его задернули. Орк, оставшись без их опеки, осторожно уселся прямо там, где стоял, и лишь потом повел вокруг себя руками. Наткнулся на чью-то протянутую руку.
— Это ты, Хаук? — спросил ее обладатель.
— Нет, девственница, охотящаяся на единорога! — беззлобно огрызнулся тот.
— Чего ты кипятишься? — поинтересовался другой голос. — На себя не похож…
— Познакомился с местным начальством, — нехотя ответил тот. — И, кажется, начинаю склоняться к мысли, что большинство наших стариков были правы, когда считали, что мир светловолосых прогнил до основания. Он слушал только себя, хотя по голосу и манерам — совсем мальчишка, сопляк. Даже моложе нашего Эйтха.
— Правда? — совсем по-детски обрадовался тот и завозился в своем углу, подтягиваясь поближе.
— Клянусь Золотой Ветвью, — бросил Хаук.
— Ты его видел?
— Нет. У меня же на глазах была повязка. Надеюсь, у вас всех тоже глаза завязаны?