То, что Кит любит свою Миранду, так же ясно, как то, что ночь сменяется днем. И сэр Хью Кентон, когда-то отчаянный плут и проходимец, теперь обожает саму землю, по которой ступают ножки младшей сестры Кита. И ее темно-голубые глаза вспыхивают от восхищения каждый раз, когда она смотрит на любимого супруга. Да, решил Бен, растроганно улыбаясь, любовь действительно существует, но возможна ли она для него? Если нет, то почему он ощущает себя наверху блаженства, когда держит в своих объятиях эту своевольную и невыразимо желанную женщину?! И хотя его враги вряд ли оставят их в живых, он был счастлив, что оказался с Шарлоттой в этой кромешной тьме.
Однако, сказал он себе, сейчас не время анализировать свои чувства к Шарлотте. Наконец Бена стала одолевать дремота, и он закрыл глаза. И в его сне мисс Уэллс вовсе не была ни строгой, ни сердитой, он не ощущал того аккуратного драконьего хвостика, какой однажды ему представился и который она могла обернуть вокруг них обоих. А он не стал бы возражать, если бы этот хвостик крепко обвил их, будто они решили никогда не расставаться…
Несколькими часами позже дверь в их тюрьму открылась, и Бен сощурил глаза от слабого лучика света, осветившего брошенную на пол буханку хлеба, лежащий рядом с ней бочонок и ковш.
— Он жив? — спросил грубый голос из-за спины худого парня, которого мог видеть Бен, сделавший вывод, что тот, кто стоит за ним, держит тусклый фонарь.
— Откуда я знаю? — мрачно ответил худой.
— А ты пойди и проверь!
— Нет уж, Каби, только после тебя, — с издевкой сказал худой.
— Нашел дурака! Он опасен, как бешеный медведь.
— Тогда как насчет девчонки? С ней нам будет теплее в этом ледяном доме, не важно, подох этот господин или нет.
— Верно, уж она-то согреет его для нас, — проворчал Каби.
Вероятно, яростное напряжение крупного тела Бена было слишком сильным, потому что они заметили его, топчась у двери. Шарлотта почувствовала, как он расслабил, а затем напряг свои мускулы, готовясь к действию, и усомнилась, что этим бандитам удастся оторвать ее от Бена, хотя он был прикован и избит.
— Ага, и для его милости, — хрипло сказал второй, но тут же следом за своим приятелем отскочил назад и захлопнул дверь. — Они пожалеют, что еще живы, когда сюда пожалует его милость, — осмелился громко сказать он, когда его отделяла от стиснувшего кулаки Бена толстая дверь, и разразился злорадным хохотом.
— Бен, вы их узнали? — спросила Шарлотта, выждав, пока не овладела голосом, который мог бы выдать ее страх оказаться в лапах этих гнусных негодяев.