— Я хочу знать, кто донес на меня.
— Я тоже хотел бы на твоем месте.
— Так что же?
— Не вижу причин открывать тебе это имя.
— Думаешь, я сама не смогу узнать, кто это?
— Попытайся — но пока не получишь ответ, ты не должна доверять никому из них, а толика недоверия принцессе только на пользу. Ты разочаровала меня, Арианна, — вздохнул принц.
— Кто бы говорил. Ты меня всю жизнь разочаровываешь. — Она не хотела говорить с ним так грубо, но слова вырвались у нее сами собой. Что ж, сказанного не воротишь.
— Знаю. Я слишком мягок, слаб, осторожен, слишком снисходителен к нашим врагам… но теперь ты как раз нуждаешься в таком снисхождении. Тебе бы следовало молить о прощении, а не раздражать меня еще больше.
— Я прошу снисхождения только для моих друзей.
— Как это благородно.
— Они действовали из любви ко мне и не заслужили смерти в стенах Серой Крепости.
— Знаешь, я согласен с тобой. Все твои сообщники, не считая Темной Звезды, — просто глупые дети. Но то, что вы затеяли, не безобидная игра в кайвассу, а государственная измена. Я мог бы обезглавить их всех.
— Мог бы, но не обезглавил. Дейн, Дальт, Сантагар — ты никогда не решился бы сделать эти дома своими врагами.
— Тебе и не снилось, на что я могу решиться, однако оставим это. Сир Эндрю на три года отправлен в Норвос, где будет служить твоей леди-матери. Гаррин два года проведет в Тироше. С речных сирот, его родичей, я взял пеню и заложников. Леди Сильва никакого наказания не получила. Ей пора замуж, и отец отослал ее в Зеленую Скалу, где она вышла за лорда Эстермонта. Что до Ариса Окхарта, он сам выбрал свою судьбу и встретил ее отважно. Рыцарь Королевской Гвардии… что ты такое с ним сделала?
— Я переспала с ним, отец: не ты ли наказывал мне всячески развлекать наших почетных гостей?
Доран покраснел.
— Этого оказалось довольно?
— Я сказала ему, что Мирцелла, став королевой, даст нам разрешение пожениться. Он хотел, чтобы я стала его женой.
— Уверен, ты сделала все возможное, чтобы не дать ему нарушить свои обеты.
Теперь настал ее черед покраснеть. Сира Ариса она обольщала полгода. Хотя он и уверял, что знал других женщин до того, как надеть белое, по его неуклюжим ласкам и трепетным поцелуям этого не было видно. Во время их первого соития он излился ей на бедро. Хуже того, рыцаря постоянно жег стыд. Если бы за каждое «мы не должны», которое он шептал, ей давали золотого дракона, она бы стала богаче Ланнистеров. Быть может, на Арео Хотаха он напал в надежде спасти ее, Арианну? Или он поступил так, чтобы смыть свой позор собственной кровью?